Читаем Происхождение партократии полностью

К несомненному «плюсу» последнего года, с точки зрения сохранения власти в руках «тройки», надо было отнести и смерть Ленина. «Завещание» Ленина, которое она прятала не только от партии, но и от ЦК, пока Ленин не умер и «тройка» окончательно не уселась в седле власти, не было ей теперь так страшно.

Все-таки «тройка» не решилась его огласить даже на этом XIII съезде партии. Его содержание было доведено частным порядком до сведения отдельных делегаций, но без права ознакомления с ним в оригинале, а тем более без права высказывания или обсуждения его. Было сказано, что Ленин дал в нем характеристики «отдельным членам ЦК» — кому, какие характеристики давались Лениным, осталось неизвестным, пока Сталин не начал, цитируя отрывок за отрывком «завещания», громить группу за группой своих соперников.

Зиновьев и Каменев тесно связали судьбу своей карьеры с сохранением Сталина на посту «генсека», как орудие борьбы с Троцким, и они хорошо понимали, что «бомба» Ленина против Сталина могла взорвать и всю «тройку». Поэтому письмо Ленина к XII съезду не было оглашено и не было принято к руководству и на XIII съезде.

Доклад Зиновьева, как обычно, был многословный, бессодержательный, без какого-либо проблеска оригинальных мыслей, хотя и не без дешевого сарказма. Но в нем есть некоторые места, на которых стоит остановиться. Зиновьев говорил о настроении русской интеллигенции со слов делегата на съезде инженеров в Ленинграде. Этот беспартийный инженер сказал: «Коммунисты, как материалисты, считают нужным дать людям в первую очередь предметы первой необходимости, а мы интеллигенты говорим, что в первую очередь нужны права человека… В этом вся сила. Сейчас мы этих прав человека не имеем, и пока мы их не получим, мы будем инертны… Интеллигент — это всякий человек, будь то крестьянин, будь то рабочий, будь то человек с дипломом, это человек, который ставит выше всего права человека, считает, что человек — высшая ценность в государстве». Зиновьев ответил ленинградским инженерам: «Совершенно ясно, что таких прав они, как своих ушей без зеркала, в нашей республике не увидят» («Тринадцатый съезд»…, стр. 103–104). Имея в виду бдительность, Зиновьев сказал съезду: «Помни о мелкобуржуазном обволакивании, которое проникает в уши, глаза, незаметно проникает в сердце и мозг». Обращаясь к оппозиции, Зиновьев предложил ей выйти на трибуну съезда и сказать: мы были неправы, а партия была права! Зиновьев не удержался, чтобы не подчеркнуть свою роль как главного вождя партии: «Нам говорили: на XII съезде, дескать, Зиновьев предсказывал, что 9/10 будет за большинство ЦК, и был прав, а на XIII съезде мы еще посмотрим. Так посмотрите же, товарищи (продолжительные аплодисменты)» (там же, стр. 106–107).

В конце доклада Зиновьева протокол отмечает: «бурная, горячая овация; долго не смолкающие аплодисменты; делегаты встают и поют Интернационал» — такого приема никогда не удостаивался даже Ленин!

В конце же второго доклада ЦК — доклада Сталина — в протоколе нет указания о «бурной овации» (на следующем съезде протокол будет писаться иначе).

Зато Сталин изложил четкую и стройную концепцию тотальной власти партии на всех уровнях и во всех отраслях жизни общества и государства. В центре этой концепции он поставил кадровую политику, он потребовал превращать пленумы ЦК и ЦКК «в школу выработки лидеров рабочего класса», а пленумы губкомов и уездных комитетов в «школу лидеров местного и областного характера» (там же, стр. 121). Сталин предложил систематически пополнять кадры за счет выдвижения «партийного молодняка» сверху донизу. Об оппозиции Сталин сказал, что оппозиционеры, «каркавшие еще недавно о гибели нашей партии, очень напоминают людей, которых следовало бы назвать чужестранцами в партии» (там же стр. 127).

«Тройка» и руководимый ею партаппарат были очень грубы в полемике с троцкистами и действовали по методу «клевещите, клевещите, — что-нибудь да останется». Такие методы считались недопустимыми даже в острые периоды борьбы между фракциями большевиков и меньшевиков. Сейчас ЦК обвинял Троцкого и авторов «заявления 46», ссылаясь на решение X съезда, но не в том, что они составили фракцию, ибо таковой не было, а в том, что они вообще осмелились написать закрытые письма на имя партии с критикой ее исполнительного органа — ЦК. Критика партаппарата даже с партийных позиций объявлялась преступлением.

Из критиков или оппозиционеров ЦК на съезде выступили четыре человека: Троцкий, Преображенский, Радек и гость от Коминтерна Б. К. Суварин.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука