Происхождение партократии

Сторонник и один из информаторов Сталина в Грузии, бывший «буддист», то есть ученик Буду Мдивани, теперь уже нарком Грузии, Стуруа сказал, что «если мы останемся верными Марксу, у пролетариата нет никакой родины», а насчет морали «запомним слова т. Ленина, который наивным товарищам, когда они спросили что «такое коммунистическая мораль?», — сказал: убивать, уничтожать, камня на камне не оставлять, когда в пользу революции; но в другом случае гладьте по голове, называйте Александром Македонским, если это в пользу революции. Вот как нужно подойти к этому вопросу». Стуруа рассказал, что ему открыло глаза одно нелегальное собрание старого грузинского ЦК, на котором он присутствовал: «там стоял вопрос, что «великодержавники» — это т.т. Орджоникидзе, Сталин и др., нужно их послать восвояси… Но каким образом? Это вышло так, как мыши хотели повесить кошке на шею колокольчик, чтобы звенел, когда она идет, но повесить не решался никто. Так же и тут. Судили-рядили и пришли к заключению, что… нас побьют. Нашли такой выход: мы выйдем из состава РКП и вступим в Коминтерн, как грузинская секция… Теперь я понял: «тут умысел другой был, хозяин музыку любил» (там же, стр. 462–644).

Махарадзе указал, что в точном смысле слова в СССР вообще нет независимости или самостоятельности каких-либо советских республик: «ведь у нас одна партия, один центральный орган, который определяет для всех республик все решительно, и общие директивы, вплоть до назначения ответственных руководителей в республиках, — все это исходит от одного центра, так что говорить при этих условиях о самостоятельности, независимости, — это в высшей степени непонятное само по себе положение» (там же, стр. 472). Поэтому речь может идти о правильном практическом проведении национальной программы в республиках. Он указал Сталину, что знаменитый отныне «декрет о кордонах» Грузии против других советских республик был составлен не «уклонистами», а «интернационалистом», сторонником Сталина и Орджоникидзе — наркомом внутренних дел Гегечкори, «этот проект Гегечкори у нас в Грузии не увидел света и пропал» (там же, стр. 472). Махарадзе сказал, что этот проект, сознательно подсунутый «уклонистам» со стороны Орджоникидзе, не только отпечатан в «Правде», но даже в бюллетене съезда — «я нахожу, товарищи, это недостойным нашего съезда». Махарадзе указал и на то, что точка зрения Сталина в переписке с Лениным, чтобы не спешили с федерацией, тоже была точкой зрения «уклонистов» против Орджоникидзе, который хотел провести федерацию просто «по военному приказу». Махарадзе указал, имея в виду выступление Стуруа, что не «уклонисты» говорили о Сталине и Орджоникидзе как о «великодержавниках», а другой человек: «Это был т. Ильич. Вы все это хорошо знаете. Теперь я вас спрашиваю: похоже ли то, что здесь провозглашается, на то, что говорил Владимир Ильич?» (там же, стр. 474).

Член ЦК, председатель правительства Украины Раковский выразил общее настроение многих членов ЦК, когда сказал, что «некоторое время мы питали надежду накануне съезда, что национальный вопрос, как предполагал Ильич, станет центром нашего съезда, а он стал хвостом нашего съезда». Партия много раз ставила национальный вопрос в повестку дня своих съездов, но «чем больше мы ставим его, тем больше удаляемся от коммунистического понимания и решения национального вопроса». Раковский далее указал, что «т. Сталин остановился как раз на пороге выяснения подоплеки национального вопроса», а этой подоплекой Раковский считал озабоченность партийно-советской бюрократии неудобством техники управления многонациональной страной, считаясь там со всякими «автономиями». Раковский: «Наши центральные органы начинают смотреть на управление всей страной с точки зрения их канцелярских удобств… Неудобно управлять двадцатью республиками, а вот если бы все это было одно, если бы, нажав на одну кнопку, можно было бы управлять всей страной, — это было бы удобно». Раковский кончил словами: «Уездный исполком больше знает свои права, чем национальные республики. Союзное строительство пошло по неправильному пути. Как вам известно, это есть мнение не только мое, — это есть мнение Владимира Ильича» (там же, стр. 532–534).

Делегат Цинцадзе напомнил съезду, что тот принцип права народов на самоопределение, завоевавший большевикам симпатию колониальных народов Востока, Сталин свел на нет в своем плане «автономизации» независимых советских республик. Оратор указал, что дело вовсе не в том, что отдельные люди в центре или на местах ошибаются, «дело не в людях, дело в системе управления», если эта система не будет пересмотрена, положение не изменится, поэтому, сказал Цинцадзе, «нужно резко переменить политику, которая велась и ведется», и в этом вопросе так называемые уклонисты «абсолютно солидарны со школой т. Ленина, с самим т. Лениным» (там же, стр. 534–537).