После июльского восстания начинается новый этап или, как выражается Ленин, «новый цикл» в подготовке большевистской революции. Ленин характеризует новый этап как качественно отличный от старого этапа в том отношении, что ставка Ленина на «мирное» взятие власти через Советы («Вся власть Советам!») бита, она оказалась нереальной ввиду антибольшевистской политики большинства Советов, ввиду участия Советов в подавлении июльского восстания. Поэтому Ленин констатирует, что «двоевластие» кончилось, новое правительство Керенского (8 июля Керенский стал вместо Львова председателем правительства) есть не что иное, как орудие победившей контрреволюции, а Советы превратились в «фиговый листок» этой контрреволюции. Отсюда Ленин снимает лозунг «Вся власть Советам!» и заявляет: отныне путь ко власти лежит не через Советы, а через вооруженное восстание. В статье «Политическое положение» от 10 июля 1917 года Ленин говорит:
«Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно… Лозунг перехода всей власти к Советам был лозунгом мирного развития революции, возможного в апреле, в мае, июне, до 5-9 июля, то есть до перехода фактической власти в руки военной диктатуры. Теперь этот лозунг неверен… никаких иллюзий мирного пути больше…Цель вооруженного восстания может быть лишь переход власти в руки пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством для осуществления программы нашей партии» (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 5).
Но Ленин делает одно серьезное предупреждение своей партии: партия «не бросая легальности, но и ни на минуту не преувеличивая ее, должна соединить легальную работу с нелегальной, как в 1912-1914 годах» (там же). Другими словами, из Советов не уходим, но на них при данном их составе больше не полагаемся как на орудие захвата власти. Дорога к власти лежит через полную изоляцию меньшевиков и эсеров.
Впоследствии, после победы большевиков, Ленин в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» выдвинул положение, которое гласит, что путь победы коммунистической революции на Западе лежит только через изоляцию политического и организационного влияния социал-демократических партий в рабочем классе. Это положение Ленин возводит в непреложный закон любой коммунистической революции.
Выдвинув новые задачи и новые лозунги, Ленин, вместе с Зиновьевым, укрылся от властей. Сначала они жили в шалаше у озера Разлив, потом в августе-сентябре пробрались в Финляндию, где по существу были на полулегальном положении.
ЦИК Советов по предложению меньшевиков и эсеров (резолюция Дана) осудил поведение Ленина и Зиновьева. ЦИК признавал себя «заинтересованным в суде над большевиками, обвиняемыми в мятеже и в получении немецких денег» и пока такой суд состоится, ЦИК устранял их из своего состава. «Экзекуция, учинённая ЦИК над Лениным и Зиновьевым, была, по существу, вполне справедлива, но это не значит, чтобы она была политически допустима», – говорит по этому поводу Суханов (Н. Суханов, «Записки о революции», кн. V, стр. 50).
Каменев, Луначарский, Крыленко, Мехоношин, Коллонтай, Раскольников (большевистский комиссар в Кронштадте) были арестованы. Троцкий опубликовал в газетах открытое письмо-вызов на имя Временного правительства, заявляя, что если Ленин – немецкий шпион, то он, Троцкий, – тоже немецкий шпион. Поэтому он требовал от правительства распространить и на него приказ об аресте. Дан заметил (устами депутата Булата), что Троцкий все-таки благоразумно умолчал свой адрес в письме к правительству. Однако правительство скоро нашло адрес Троцкого и удовлетворило его просьбу: Троцкого тоже арестовали.
Но большевистская фракция ЦИК Советов, как и фракция Петроградского Совета, продолжала существовать и функционировать легально. Правда, Сталин там редко показывался, но член ЦК Ногин, большевистские лидеры Рыков, Рязанов и руководитель меньшевиков-интернационалистов Мартов, в полном согласии с Лениным, резко критиковали на заседании Советов политику как Временного правительства, так и лидеров Советов.
Хотя Временное правительство закрыло издания большевиков, заняло дом Кшесинской, издало приказ об аресте Ленина и Зиновьева, арестовало Каменева и Троцкого, оно тем не менее не объявило ни партию большевиков, ни ее ЦК преступными, мятежными организациями. Оно винило отдельных лиц, а не организацию. В силу этого ЦК большевиков, большевистские фракции в Советах, большевистские партийные комитеты Петрограда, Москвы, провинций, большевистские фабрично-заводские комитеты, наконец, Военная организация ЦК партии («военка») остались не только в полнейшем контакте, но и политически и организационно боеспособными. Ленин отсутствовал только физически, но политически своими бесконечными записками и письмами, а также через постоянного связного (Шотман), он присутствовал на заседаниях ЦК. Собственно, его даже не искало правительство, может быть, довольное тем, что он сам исчез с легальной арены.