Происхождение христианства

Так растут население и богатство торгового города. А вместе с могуществом растут также его воинственный дух и страсть к эксплуатации. Торговля далеко не отличается мирным характером, как считают буржуазные экономисты, и в особенности воинственной она являлась на первых ступенях своего развития. Торговля и транспортное дело не были еще дифференцированы. Купец не мог, как в настоящее время, оставаться в своей конторе, получать письменные поручения своих заказчиков и исполнять их при помощи железных дорог, пароходов и почты. Он должен был сам доставлять товары на рынок, а это требовало мужества и силы. Приходилось иногда месяцами, а часто годами странствовать вдали от родины, пробираться пешком или на лошади через непроходимые пустыни или носиться по бурному морю на маленьких открытых суднах. Эти тяготы ничуть не уступали тяготам войны, и переносить их могли только сильные люди.

Опасности путешествия были не менее велики, чем опасности войны. Бури и подводные камни, песчаные вихри, голод или жажда, ледяной холод или тропический зной — все это должен был изведать купец. Но не только стихия грозила ему на каждом шагу. Драгоценные сокровища, которые вез с собою купец, представляли добычу, манившую всякого, кто был достаточно силен, чтобы завладеть ею. Если первоначально торговля велась между отдельными племенами, то позже она производилась только большими артелями, караванами на суше, торговыми флотилиями на море. И каждый член такой артели должен был быть вооружен с головы до ног и готов отстаивать с оружием в руках свое имущество. Так торговля становилась школой, в которой воспитывался воинственный дух.

Но если массы товаров, которые возил с собою купец, заставляли его развивать военную силу для их защиты, то, с другой стороны, эта же самая военная сила служила для него часто побуждением пускать ее в ход для нападения. Торговая прибыль возникала потому, что дешево покупали и дорого продавали. А самый дешевый способ приобретения был, бесспорно, тот, когда то, что хотели иметь, брали без всякого вознаграждения. Поэтому вначале разбой и торговля были тесно связаны друг с другом. Если купец чувствовал себя более сильным, то он легко превращался в разбойника, когда он видел легкую добычу,—

и далеко не самой малоценной добычей был в том числе сам человек.

Но купец нуждался в военной силе не только для того, чтобы возможно дешевле покупать и грабить, он нуждался в ней еще и для того, чтобы не пускать конкурентов на рынки, которые он посещал. Чем больше покупателей, тем выше цены товаров, которые ему нужно купить, и чем больше продавцов, тем ниже цены товаров, которые он доставлял на рынок, тем, стало быть, меньше разность между покупной ценой и продажной, т. е. прибыль.

Как только рядом друг с другом возникает несколько торговых городов, между ними сейчас же вспыхивают войны. Победителя при этом увлекает надежда не только устранить лишнего конкурента, но и превратить его из источника убытков в источник прибыли. Этого достигали или самым радикальным путем, который, правда, нельзя было повторять часто, — полным разграблением враждебного города и продажей его жителей в рабство, или менее радикальным способом, который можно было повторять из года в год, — присоединением побежденного города в качестве «союзника», обязанного ежегодно доставлять подати и солдат и воздерживаться от причинения убытков конкуренту.

Отдельные города, пользовавшиеся благоприятным географическим положением или в силу других условий, могли таким путем объединить многие другие города в один государственный организм. При этом, конечно, в каждом из этих городов могло сохраняться демократическое устройство. Но совокупность этих городов — государство управлялось не демократически, так как победоносный город управлял один, а все остальные города должны были подчиняться, не имея ни малейшего влияния на законодательство и управление государством.

В Греции мы находим в большом числе такого рода города-государства; самым могущественным из них были Афины. Но ни один из победоносных городов не был настолько силен, чтобы на долгое время покорить все другие, раз навсегда покончить со своими соперниками. Поэтому история Греции представляет вечную войну отдельных городов и городов-государств друг с другом, которая только изредка прерывалась совместным отпором общему врагу. Эти войны неимоверно быстро ускорили упадок Греции, как только проявились уже изображенные последствия рабовладельческого хозяйства. Смешно, конечно, как это делают некоторые ученые, разражаться по этому поводу благородным негодованием. Борьба с конкурентами необходимо связывается с торговлей. Формы этой борьбы меняются, но она неизбежно принимает форму войны там, где друг другу противостоят суверенные торговые города. Саморасчленение Греции было поэтому неизбежно, как только торговля начала делать ее города могущественными и богатыми.