Происхождение и развитие сознания

Прежде чем мы сможем интерпретировать убийство отца, необходимо фундаментально прояснить отцовский принцип.

Структура "отца", как личностного так и трансперсонального, Двусторонняя, также как и структура матери: положительная и отрицательная. В мифологии рядом с созидательным, положительным отцом стоит разрушительный, отрицательный отец, и оба образа отца так же живы в душе современного человека, как и в проекциях мифологии.

Однако между отношением Эго к отцу и образу отца и его отношением к матери и к образу матери существует различие. Его значение для мужской и женской психологии не следует недооценивать По отношению к Эго образ матери имеет как плодотворный, так и разрушительный аспект, но сверх того он сохраняет определенную и неизменность и непреложность. Хотя он двойственен и может принимать множество форм, для Эго и сознания он всегда остается миром начала, миром бессознательного. Поэтому в общем мать представляет инстинктивную сторону жизни. По сравнению с меняющимся состоянием Эго и сознания она оказывается постоянной и сравнительно неизменной, независимо от того, хорошо это или плохо, полезно и плодотворно или же пагубно и ужасно. В то время как Эго человека и его сознание за последние шесть тысяч лет изменились кардинально, бессознательное, Мать, представляет собой психическую структуру, определившуюся навечно и почти неизменную. Даже когда образ матери принимает характер духовной матери, Софии, он сохраняет свою неизменность, ибо является олицетворением вечного и всеобъемлющего, исцеляющего, поддерживающего, любящего и спасающего принципа. Он вечен в том смысле, , что совершенно отличается от того, в котором вечен образ отца. Трансформации и развития в созидательной основе в бессознательном символизме всегда связываются с мужской подвижностью и динамизмом в том виде, как они выражены в Логосе-сыне. По сравнению с ним, движущей силой и движимым элементом, София по матерински неподвижна. Это ясно раскрывается в современной психологии, где архетип матери заслоняет значение реальной матери намного больше, чем значение отца. Образ матери меньше обусловлен временной и культурной структурой.

С другой стороны, наряду с архетипическим образом отца, o6paз земного отца также имеет значение, хотя оно в меньшей степени обусловлено его собственной личностью, чем характером культур и меняющимися культурными ценностями, выраженными в нем. Существует значительное сходство между фигурами матери первобытной, классической, средневековой и современной эпох; они остаются слитыми с природой. А фигура отца меняется в зависимости от типа культуры, которую он представляет. Хотя в этом случае также заднем плане стоит неопределенная архетипическая фигура родного отца или бога-творца, она является пустой формой. Она полняется только образами отца, меняющимися с развитием туры. Как пишет Ван дер Лее:

«Когда, например, мифы называют бога "Отцом"   они делают это не на основе действительного существовавшего отцовства, а устанавливается образ отца. К нему должна приспособится каждая конкретная фигура отца»^[1]

Мужской коллектив, посредством создания мифов определяющий архетипический образ отца, придает видимой форме архетипа решающий характер и окраску, в зависимости от культурной ситуации. Наше утверждение о том, что есть существенная разница между образом отца и образом матери, самым удивительным образом подтверждает и дополняет одно из центральных открытий Юнга, а именно: психологию анимы мужчины и психологию анимуса женщины.^[2]

Эмпирический факт, прежде очень трудно объяснимый — что бессознательное женщины наполнено множеством мужских враждебных фигур духа-анимуса, в противоположность единственной двуликой фигуре души-анимы в бессознательном мужчины, теперь становится более понятен. Культурное многообразие того, что мы назвали "небом", то есть многочисленные образы отца-мужа, известные человечеству, оставили свой отпечаток на бессознательном восприятии женщины, точно так же как на бессознательном восприятии мужчины оставил отпечаток целостный образ матери-жены.