Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Очевидной целью Алоиза было, во-первых, заполучить как можно больше денег от Иоганна Непомука и его сообщников.

Во-вторых, он должен был позаботиться о том, чтобы обзавестись возможностью узаконить получение этих денег, дабы пользоваться ими на совершенно легальных основаниях.

В-третьих, одновременно следовало разрешить вопрос об уничтожении возможности шантажа со стороны собственной жены в отношении его семейных связей с преступниками, разоблаченными еще в 1821 году.

Не все возможности воздействия на противника находились и теперь в руках Алоиза: он все так же не мог знать общих размеров всей суммы, на которую пытался претендовать — и за это по-прежнему должен был цепляться Иоганн Непомук. Тем более что первая цель Алоиза (получение как можно большего количества денег) и вторая (легализация этих средств) состояли в некотором противоречии друг с другом. И Алоиз, и Иоганн Непомук это прекрасно понимали.

Чем больше нелегальных сумм старший передавал бы младшему, тем большие проблемы возникали бы у последнего с их использованием. Поэтому лучше было бы оставить в действии прежнюю схему — передачу денег через Клару небольшими суммами, которые Алоиз мог и относительно незаметно тратить, и вполне естественно сберегать, пополняя собственные законные накопления якобы сэкономленными суммами.

Что же касается основной крупной суммы, то исходя из всего последующего хода событий становится ясным, что Иоганн Непомук обязывался составить завещание, согласно которому все его накопления, которые он отныне брался регулярно пополнять, переходили бы при его смерти к Алоизу в качестве наследства, с использованием которого у последнего уже не возникало бы никаких формальных сложностей.

В соответствии с таким соглашением, наверняка, где-то вскоре должно было быть составлено и официальное завещание.

Беда, однако, всех завещаний состоит в том, что любое новое завещание, составленное заявителем, автоматически перечеркивает все прежние — это всеобщая мировая юридическая практика. Поэтому истинная цена любого завещания не выше, а может быть и ниже, чем стоимость бумаги и чернил, пошедших на его изготовление.

Алоиз должен был это, конечно, прекрасно понимать, но то, что он, как все-таки выяснилось в дальнейшем, оказался не готов именно к такому развитию событий, и указывает на его упоение и ошаление от достигнутой победы.

Однако иные гарантии обеспечить было действительно трудно, может быть — просто невозможно, коль скоро Иоганн Непомук продолжал настаивать на отсутствии у него крупных накоплений, а опровергнуть это Алоиз был не в силах.

В решении же положиться на завещание содержался определенный резон, поскольку в 1876 году Алоизу исполнялось 39 лет, а Иоганну Непомуку — 69. Эта разница в тридцать лет подразумевала, что Алоиз действительно может полностью унаследовать капиталы дядюшки еще задолго до наступления своего собственного пенсионного возраста.

Таким образом, задача накопления легальных средств, предназначенных в конечном итоге для вручения Алоизу, оставалась по-прежнему в руках Иоганна Непомука.

Это в общем-то соответствовало духу тех соглашений, которые были достигнуты еще в 1847 году — при живом деде Иоганнесе Шиккельгрубере, но его внуку пришлось основательно за это побороться — и вовсе не победить, как мы заметим, несколько забегая вперед.

Оставление в руках Иоганна Непомука основных оборотных средств, находившихся у него, объективно оправдывалось еще одной задачей.

После 1857 года, как мы помним, Иоганн Непомук должен был постепенно избавляться от запасов старых серебряных монет, заменяя их на современные. Теперь же возникла новая забота, хотя и хлопотная, но достаточно приятная: с 1870 года (и по 1892) в Австро-Венгрии помимо серебряных чеканились и золотые монеты: по 4 гульдена (3,2 грамма золота) и по 8 гульденов (6,5 г золота).[342] Хранящееся нелегальное серебро имело прямой смысл заменять на золото — и для этого по-прежнему весьма подходил трактир, но полная замена всего имевшегося запаса требовала немалого времени, хотя наверняка трактирщик занимался этим, начиная с самого 1870 года.

Замена существенно уменьшала физические объемы хранимого металла, что делало их практически более удобными и мобильными.

Килограмм серебряных монет (образца 1857 года) стоил официально всего только 90 гульденов, а килограмм золота (образца 1870 года) стоил уже более 1200 гульденов — разница существенная: почти в 14 раз! Такая же разница получается и при обратном перерасчете: тысяча гульденов в серебре весила более десяти с половиной килограммов, а та же тысяча в золоте — только около восьмисот граммов!

К тому же золотые монеты гораздо лучше защищены от старения и требуют меньше забот при хранении — золото, как известно, гораздо более химически стойко, нежели серебро.

Все это нам предстоит учитывать, рассматривая заключительную судьбу этого семейного клада уже в ХХ веке.