Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Разбойникам было что закупать во внешнем мире: крестьянские хозяйства нуждались во многих предметах городского производства, да и самим себе можно было бы доставить толику роскоши, коль скоро в руках оказывались солидные свободные средства. Но вот легально вывозить во внешний мир предкам Гитлера было практически нечего: скудность их крестьянского производства, повторяем, делала их легальную продукцию неконкурентноспособной по сравнению с товарами, производимыми в более процветающих сельских местностях, а это превращало подобную торговлю сельхозпродукцией в полную профанацию: ни обычным купцам нечего было делать в родных местах предков Гитлера, ни последним нечего было вывозить на внешние рынки.

Реформация покончила со многими католическими предрассудками, возведя материальное процветание в одну из главнейших христианских добродетелей. Произошло это, однако, не сразу и не повсеместно, и при этом весьма существенно, что как раз местность, в которой проживали предки Гитлера, была и оставалась одной из цитаделей консервативного католичества.

Этим безземельным крестьянам вовсе не требовались ростовщические кредиты, но они крайне нуждались прежде всего в скупщиках награбленного, а не в обычных купцах!

Вот это-то последнее обстоятельство и заставляет еще более внимательно отнестись к возможному характеру отношений предков Гитлера с церковью: ведь именно духовенство практически постоянно должно было обеспечивать связи данной местности с внешним миром, в том числе — вплоть до главнейшего и важнейшего духовного и экономического центра Европы — Рима. Именно по этим каналам и должны были вывозиться материальные ценности предков Гитлера — в виде налоговых церковных сборов и пожертвований.

Также естественно было бы, если при значительной интенсивности таких поступлений в центр, образовался бы и встречный поток: звонкие монеты из центра в обмен на награбленные ювелирные ценности. Это было бы весьма целесообразным развитием взаимных отношений при том условии, что местные жители были практически начисто лишены подобной материальной поддержки со стороны евреев.

Заметим, что в наши намерения вовсе не входит оскорбление современной Католической церкви предположением об ее участии в скупке награбленного: речь же идет о временах, когда Церковью управляли люди, подобные семейству Борджиев (о которых речь пойдет непосредственно ниже), виновные и не в таких преступлениях!

И в пользу нашего предположения свидетельствует отсутствие альтернативы у предков Гитлера: больше никому они не могли бы доверить сбыт награбленного в тогдашних условиях!

Еще один интереснейший для нас вопрос, на который также невозможно получить достоверный ответ, состоит в том, а какими именно методами умертвляли деревенские разбойники свои жертвы: всегда ли только ножом из-за угла?

Вот, допустим, является в деревеньку десяток пришлых профессиональных грабителей. Нападать на них очень опасно: неизвестно, чья возьмет, да и кому нужна тяжелая победа, оплаченная собственной кровью? Зато так естественно подсыпать незваным гостям в пиво что-нибудь такое, чтобы они покрепче уснули и никогда уже больше не проснулись!..

Или добавить что-нибудь в общий котел каши гораздо более многочисленному отряду, что не помешало бы ему затем удалиться подальше собственным путем. Только и возникал бы потом труд следовать вдогонку и обчищать карманы трупов одиночных солдат, по необходимости удалявшихся в кустики на обочинах, да так и застревавших там навсегда!.. В крайнем случае, приходилось добивать эти полутрупы. И никто ведь со стороны этому особенно не удивлялся: известно же, например, что евреи повсюду отравляют колодцы!..

Что же касается тактико-технической стороны этого дела, то первый век существования клана предков Гитлера, отмеченный историками, как раз и соответствовал тому столетию истории соседней Италии, когда там блистали такие практики и теоретики тайных убийств, как Александр Борджия (1431–1503), бывший римским Папой с 1492 года, его дети Чезаре (1474–1506), ставший кардиналом, и Лукреция (1480–1519), а также великий прославитель их всех и им подобных Николо Макиавелли (1467–1522).

Хорошо известно, что существенные изобретения человеческого гения, доступные на первых порах лишь немногим избранным, быстро (по сравнению, конечно, с общими темпами прогресса конкретных эпох) становятся достоянием всех заинтересованных людей. Совсем ничего удивительного не было бы и в том, что через век-другой после Борджиев их методы были бы привычно освоены и Шикльгруберами, и Гитлерами, а уж находить объекты для интенсивного их применения последним не составляло труда!

Да здесь и не требовалась такая утонченность отравительства, каковая поневоле должна была возникать у Борджиев, иногда принужденных действовать прямо на глазах у многочисленной публики, хотя и в горных деревушках наверняка случалось обставлять преступления настоящими инсценировками.