Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Заметим, что абсолютно узаконенных процедур для таких приговоров (скажем таких, как у воров в законе) у революционеров тогда не имелось. Причиной этого была в основном многопартийность тогдашней политической оппозиции — никто не стремился подчинять себя общим, внепартийным нормам. В особо вопиющих и сомнительных случаях собирался специально избираемый и организованный суд, иногда — по инициативе самого обвиненного, если он питал надежду оправдаться.

Таковым был, например, суд над Е.Ф. Азефом в 1908 году. Он был собран первоначально по разбору дела В.Л. Бурцева, затеявшего публичную кампанию по обвинению Азефа в связях с полицией. Большинство соратников последнего — бесспорного лидера и создателя Партии социалистов революционеров и ее террористической организации, было убеждено в клевете со стороны Бурцева. По мере же выслушивания доводов Бурцева, этот суд превратился в суд над Азефом. Азеф при этом вообще не присутствовал на этом судилище — от его начала и до конца, и лишь потом бежал без оглядки от прежних соратников и подчиненных, достоверно прознав о принятых ими решениях!

В гораздо более простых ситуациях, к каким, несомненно относилось положение Сталина в 1904 году (тогда — еще не Сталина[602]), решение мог вынести любой из его соратников — и самостоятельно привести приговор в исполнение.

Заботой такого судьи-палача оставалось лишь не попасть под подозрение в каких-либо неблаговидных мотивах при исполнении такого благородного дела — на практике получались истории с совершенно невероятными сюжетами!

Спасительную роль для Сталина составило искусно составленное алиби, которое было совершенно очевидно и просто организовано, но этого не смогли разгадать ни тогдашние современники, ни нынешние комментаторы, хотя все факты опубликованы и абсолютно прозрачны; их объяснение мы вынужденно откладываем до других публикаций — все это просто, но требует внимательнейшего разбора множества деталей. Решающую роль играл вопрос о том, вернулся ли он из Сибири за несколько дней до основных арестов в Тифлисе в январе 1904 или через несколько дней. Карты тогда легли в его пользу.

Но все эти полгода он должен был ждать смерти от любого подпольщика, который явится к нему с готовым приговором в кармане или даже вовсе без такового — таковы были порядки на их тогдашнем пиратском корабле! Полгода — и с тем, что он тогда пережил, ему предстояло жить всю его оставшуюся жизнь до конца!

Бежать он никуда не мог — у него, в отличие от Азефа, не было ни приличных документов, ни денег, которыми последний изрядно запасся заранее, лихо запуская руку в революционную кассу.

Полиция, совершенно очевидно, не приходила к Джугашвили на помощь — он для нее теперь также не представлял особого интереса; благородство же полицейских — категория мифическая! Возможно, они хладнокровно ждали, чем же все это завершится — ведь уцелевший Джугашвили представлял бы потом гораздо большую ценность для них! Да и не ясно до конца, действительно ли были к тому моменту столь уж велики его прежние заслуги перед полицией.

А ведь то, что с ним тогда случилось, вполне эквивалентно уже полученному смертному приговору и ожиданию его приведения в исполнение. На этом свихивались очень многие: всемирно известный пример — все тот же Федор Михайлович Достоевский.

Положение же Иосифа Джугашвили было едва ли лучшим: срок приведения в исполнение приговора, предположительно вынесенного ему, и не должен был быть назначен — ему постоянно приходилось ожидать либо внезапной казни, либо, наконец, позитивного отклика на доводы об оправдании, причем повлиять на решение никем не назначенного и никак не заседавшего суда он уже не имел почти никакой возможности!

Ожидание, как оказалось, вылилось в полгода. Можно посчитать, что Джугашвили пережил все это вполне благополучно, тем более потому, что был уже достаточно зрелым человеком — ему тогда исполнилось двадцать четыре или двадцать пять лет.

Но все обошлось совсем не просто и вовсе не стандартно.

Положение, конечно, не было полностью безвыходным: энергичные, инициативные люди и при более худших обстоятельствах находили силы скрыться, без гроша в кармане добраться до Америки или Австралии и начать новую жизнь — это не фантастика, а достаточно распространенные реальные судьбы. Недаром бабушка автора этих строк, даже не зная о попытке побега ее старшего сына, упомянутого Артемия Брюханова, мечтала о том, что он сумеет бежать с Колымы через Берингов пролив в Америку!..

Но Сталин в 1904 году поступил совсем по-другому. Поначалу он, как легко предположить, оказался просто в шоке: в его душу, повторяем, вселился ужас — огромный, почти материальный дракон ужаса!