Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Следует, таким образом, сделать вывод, что выход замуж за Алоиза сделался ее собственной задачей — притом вполне руководящей ее индивидуальными поступками с самого первого момента ее появления в его доме.

Только этим может, например, объясняться такое наблюдение, что появление Клары в доме Алоиза немедленно привело к болезни Анны — жены Алоиза, но это не повлекло затем фатального исхода — и Анна прожила еще немало лет. А должно было так произойти потому, что Клара, возможно уже приступившая к осуществлению долговременного упорного убийства, успела получше разобраться в ситуации и сообразила, что смертельный исход немедленно приведет лишь к женитьбе Алоиза на упомянутой Шмидт, роман с которой был в то время в полном разгаре; это-то и должно было отсрочить смерть Анны.

Если принять подобные гипотетические построения, то становится ясно и то, что Клара могла сразу вполне сознательно игнорировать указания Иоганна Непомука — и никогда не сообщила бы ему о возможности заполучить секретные бумаги Алоиза, даже если бы и смогла решить такую задачу!..

В свою очередь Иоганн Непомук никак не мог проконтролировать такое поведение собственной внучки — по крайней мере в период 1873–1876 годов. А вот к тому, что происходило позднее, мы еще не подошли.

«Отец был очень упорен в достижении поставленных целей…»[337] — это из того немногого, что позволил себе припомнить об Алоизе сам Адольф Гитлер в «Майн Кампф». Но это же просто ничто по сравнению с такой характеристикой, какую заслуживает мать Гитлера!

Рассуждать же о ее моральном облике — это задача и непосильная, и бесполезная для обычных людей, которые, по крайней мере, никого не убивали в своем тринадцатилетнем возрасте!..

Тема убийства с помощью ядов должна была возникнуть перед Алоизом Шикльгрубером в 1875 году в связи с событиями, происходившими на колоссальном удалении от него самого и всех его родственников.

Историю же того, что происходило в 1875 году, нам удалось удачно обнаружить в источнике, в свою очередь бесконечно удаленном от научных интересов всех биографов Гитлера.[338]

Как уже упоминалось, ситуации с использованием ядов для тайных убийств оказались на повестке дня европейцев еще с самого конца XV века — со времен деятельности славного семейства Борждия. С тех времен оставался актуальным вопрос о достоверной диагностике уже осуществленного отравления — и начинать приходилось с отравлений мышьяком, также, как упоминалось, введенным в моду этим прославленным семейством.

Наказания, назначаемые разоблаченным отравителям, также были давней традицией и всегда находили заинтересованное одобрение самой широкой публики. Понятно, что в эпоху повсеместной охоты на ведьм не требовались никакие объективно оправданные обоснования выносимым приговорам — обходилось и без них. Но в более поздние времена рост правосознания потребовал внесения в это дело большей объективности — и вот тут-то и возникали трудности.

В наиболее очевидных случаях косвенные улики играли решающую и достаточно оправданную роль. Так, например, обвинение знаменитой маркизы Марии-Мадлен де Бренвийе, казненной на Гревской площади в Париже 16 июля 1676 года, в том, что она отравила собственного отца и двух своих братьев, базировалось по существу на косвенных уликах: была открыта целая химическая лаборатория, которой пользовались сама маркиза и ее любовник, а препараты, изготовленные там, были испытаны следователями на животных — и очевидно подтвердилось, что это — смертельные яды.[339] Но ведь, согласитесь, — это же не бесспорное доказательство уже совершенных убийств!

Задача диагностики совершенного отравления на основе химических исследований мертвых тел долго не находила своего решения — вплоть до XIX века. Почти что расчудесным образом ею упорно занимались в отношении отравлений конкретно мышьяком как раз в период одновременного существования Иоганна Непомука и Алоиза — от момента рождения младшего из них двоих и до времени смерти старшего.

В 1842 году немецкий химик Гуго Райнш из Цвейбрюккена опубликовал новый метод обнаружения мышьяка, который можно было применять к телам, частям тел или субстанциям умерших.[340] Он заключался в следующем: раствор, в котором предполагалось наличие мышьяка, смешивали с соляной кислотой и доводили до кипения. Затем туда помещали медную проволоку. Находящийся в растворе мышьяк оседал на меди в виде серого налета.