Проигравший выбирает смерть

– Не плачь, дочка, не плачь, все позади. В рубашке родилась. – Егор Кузьмич хмурил лицо и смахивал навернувшиеся слезы.

– Хорош, папаша, болтать! Ишь, дочурку нашел!

Машинист удивленно обернулся. За плечо дергал черноволосый парень. В его руке чернел пистолет. Рядом хмуро озирался худой мужчина с седым ежиком волос.

– Быстро в кабину! – приказал седой.

Сверху свешивался любопытный Карим.

– Я первый! – крикнул парень с пистолетом и полез в кабину. – Земляк, принимай гостей.

Карим отодвинулся:

– Вы из милиции?

Каныш рассмеялся:

– Ну конечно, родимый! У нас опасное задание. Ну-ка, руки покажи! – Хамбиев ловко накинул веревку на вытянутые ладони и потянул за собой Карима. – Куда тебя определить? Да хотя бы сюда. – Он привязал помощника машиниста к двери в другом тамбуре.

В кабину поднялся озадаченный Егор Кузьмич, за ним безвольная, опустошенная Нина Брагина. Последним забрался и прикрыл дверь Есенин.

– Ну, у тебя и голова! – Ныш похвалил Есенина. – Это надо же допереть – поезд тормознуть! Я думал – не выгорит. Думал, кранты Ромашке.

– Хорош бакланить, – осадил молодого попутчика вор и обратился к машинисту: – Трогай! И без дураков. Следуй, как обычно. На связь не выходить, на запросы не отвечать.

– Куда едем? – хмуро спросил Егор Кузьмич.

– В Турцию! – усмехнулся Ныш. – Рули, папаша, и не вякай. Тут одна дорога.

Глава 28

Когда поезд резко затормозил, груда железок под Заколовым сдвинулась, прищемив ягодицу. Он вскочил, навязчивая картина разбитой головы милиционера рассыпалась, уступив место новой реальности.

Тихон осторожно высунулся наружу. Заметив Ныша с Есениным около локомотива, он оторопел. Опять их пути пересеклись! А потом он увидел Нину. Понурую, словно заледеневшую. Она двигалась, как во сне. Девушка, которая, возможно, влюблена в него и которую он обещал защищать, была в руках бандитов! Ее грубо запихнули в кабину тепловоза.

Поезд тронулся. Тихон сжался на корточках, уткнувшись в кулаки. Мелкие капли дождя набухали в волосах. Глаза смотрели на мокрые коленки. Темные пятна на джинсах разрастались, от ног зябкая дрожь переползала на живот и грудь.

Как же так получилось, что, безоглядно удирая, он совсем забыл о Нине? Теперь он здесь, в относительной безопасности, а она во власти полоумного неврастеника. И что она думает сейчас о нем, о Тихоне Заколове, которому доверилась как сильному мужчине?

Тихон встал. От локомотива его отделяло более десятка крытых товарных вагонов. Подрагивающие выпуклые крыши блестели мокрым железом. Встречный поток сметал брызги в глаза, приходилось морщиться. Но вновь сгибаться и прятаться от ветра не хотелось.

Руки ухватились за мокрую стенку вагона, он перелез на ухающую сцепку.

Труднее всего было забраться на первую крышу, на торцевой стенке вагона имелись лишь маленькие ребра жесткости. А дальше он бежал в полный рост, прыгая с одного вагона на другой. Поезд набирал ход. Ветер раздраженно хлестал иголками дождинок, норовя сдуть неожиданную помеху. Раскачивающиеся скользкие вагоны тоже были не прочь стряхнуть эти прыгающие ноги.

Двойная сцепка тепловозов встретила Тихона выступающим глазом прожектора. Он остановился. Прыгнуть по центру через прожектор было невозможно. Дождь усилился. Узкие полоски крыши по краям прожектора лоснились мокрыми скатами. Казалось, что тепловоз раскачивается из стороны в сторону. Внизу особенно гулко ухала сцепка. Метровая щель между вагоном и прожектором дышала тревогой и дизельной гарью, у закругленных боков тепловоза щель раздвигалась и обрывалась набегающей пропастью. Смотреть туда было неприятно.

Заколов протер лицо, холодная влага застилала глаза, волосы сочились дождевыми ручейками. Вода зябкими щупальцами ползла по спине. Тихон отмерил несколько метров назад. Теперь было видно, как дрожит и дергается кромка вагона на фоне черной крыши локомотива. Напряженные ноги гасили колебания.

Короткий разбег, толчок правой ногой, прищуренные глаза ловят хлесткие капли. Левая ступня приземляется на покатый бок и съезжает по маслянистой поверхности к краю. Правая нога шлепается на колено, тело валится на бок и скользит вниз. Сильный поток воздуха подталкивает.

Руки Заколова обхватывают прожектор в тот момент, когда ноги свисают над стенкой локомотива. Тихон подтягивает тело по мокрой крыше. Руки дрожат, встать во весь рост страшно. Дальше он двигается на четвереньках.

Вот и голова состава. Тепловоз разрезает железным лбом косую пелену дождя. Заколов ложится на черную крышу с правого края. Прямо под ним вход в кабину машиниста, он видел, как там исчезла Нина. Сейчас она в полной власти бандитов. А на что они способны – лучше не вспоминать.

Сложнее всего решиться на первое движение. Тихон поворачивается поперек потока. Ноги плавными рывками спускают тело вниз с покатого края. Внизу ветер и пустота. Руки еще цепляются за выступ в центре крыши. Тело вытягивается, вдавленный живот намок, брючины треплет поток воздуха, кроссовки слепо пытаются нащупать точку опоры. Здесь должны быть концы высоких поручней! Где они?