Проигратель

– Просто экономлю силы. Я ведь знаю, что мне придется уступить и предпочитаю не тратить энергию понапрасну.

– Тогда я вас решительно не понимаю.

– И не надо. Просто начинайте!

Он уставился в пол, стиснув кулаки и опираясь локтями на колени. Рий Станд, истинный Проигратель, знал, что его борьба проиграна, но все равно продолжал бороться.

Потом он долго лежал, пытаясь прийти в себя и сосредоточиться на чем-то, кроме своих ощущений. Но в голове вертелась одна только мысль: «Я не знал, что это будет так больно!» Наверное, он кричал, умолял, проклинал – в памяти зияли провалы. Может быть, пару раз он даже потерял сознание – думать об этом не хотелось.

Впрочем, радоваться тому, что все хорошо, ему пришлось недолго. Дверь отворилась, пропуская вчерашних «специалистов». Их опять привел Рий-второй, оставшийся в сторонке.

– Ну, что? – они подошли вразвалочку, ухмыляясь и разминая пальцы. – Не соскучился? Тогда, может быть, поразвлечемся?

Он вскочил.

Тело слушалось плохо, его повело в сторону, но Проигрателю удалось каким-то чудом увернуться от первого нападавшего. Тот зацепился ногой за угол кушетки и чуть не упал, вовремя восстановив равновесие.

– Да что ж ты скачешь-то?

Проигратель, решив, что терять уже нечего, показал ему оттопыренный палец.

– Ну, козел, держись!

На него накинулись с трех сторон. Он метнулся к окну, пригнулся, уходя от замаха, врезал кому-то в живот кулаком, сбил летящий в голову кулак, наугад лягнул ногой, но на этом его удачи и кончились. Ногу поймали за щиколотку и дернули так, что он шлепнулся на пол, еле успев выставить ладони, чтобы не разбиться. Все-таки попытался брыкнуть второй ногой, даже, кажется, куда-то попал, но в следующий миг и вторая щиколотка оказалась в чужих руках, а потом он почувствовал, как на них защелкнули стальные браслеты.

Тут уже стало ясно, что игр больше не будет. И можно было смириться и позволить этим троим проделать обычную для них «процедуру», но он, уже зная, что проиграет, что его сомнут числом, отбивался, рвался, пробовал даже бодаться, выворачиваясь изо всех сил – до тех пор, пока кто-то не двинул ему в пах. И это стало началом конца.

Над ним склонился Рий-второй. В его руке блеснул шприц. Ловким уверенным движением он вогнал иглу ему в вену, надавил поршень, впрыскивая мутноватую жидкость, после чего спокойно попрощался и ушел.

А Проигратель остался лежать, глядя в потолок и повторял на все лады: «Я не знал, что это будет так больно!» – до тех пор, пока глаза не закрылись сами собой.

Совсем уж последней, прежде чем сознание провалилось во мрак, ему пришла другая мысль:

«Яд?»

– На грунте, кэп.

Он тихо выдохнул и поймал себя на мысли, что все это время непроизвольно задерживал дыхание.

После гула двигателей тишина казалась угнетающей и, казалось, было слышно, как тихо потрескивает остывающая обшивка корабля.

– Доложить обстановку.

Мягко загудела автоматика, нагнетая воздух. Один за другим загорались обзорные экраны, выключенные на время посадки, начиная показывать сумрачную дикую местность – скалы, море, далекие отблески заката.

– Докладываю. Внешнее атмосферное давление – единица, температура – восемь стандартных единиц. Состав атмосферы… азотно-кислородная. Баланс в норме. Опасных примесей не обнаружено…

– Естественно, – он поймал себя на мысли, что улыбается. – Это ведь она, старушка Земля.

– Земля? Я ничего не хочу сказать, но… вы уверены, кэп, что это – здесь? – в голосе штурмана звучало недоверие.

– Да, Гейс. Здесь. Должно быть здесь. И сейчас.

– Сейчас? Но Я-эффект непредсказуем… Могло случиться все, что угодно.

Об этом он думал и сам, но сейчас отогнал от себя крамольную мысль. Поиск продолжался слишком долго. Пора бы уже достичь каких-нибудь результатов.

– А вот это нам и предстоит выяснить в ближайшее время.

Темнота. Это нормально. Ведь мозг умер и больше не в состоянии воспринимать фотоны света. Но откуда тогда эти мысли – про тьму, про смерть и даже про фотоны? Что это? Та самая пресловутая душа, о существовании которой до сих пор спорят гностики и никак не могут понять, что же она такое? Или все намного проще, и он просто-напросто ослеп?

Вот это действительно страшно. Как ему жить? Пособие ему государство не выплатит – он заработал слепоту не на войне и не на работе. Значит, останется грошовая пенсия и приют. А может, все намного страшнее. Он когда-то читал такую. «День триффидов», кажется. При чем тут триффиды и кто они такие, за давностью лет забылось, но всеобщая слепота, поразившая человечество, ему запомнилась надолго. А что, если… Нет, книга на то и книга, что все, происходящее на ее страницах, никогда не происходило в жизни! Но тогда что?

Шорох. Скрип. Шаги. Звуки. Ему остались только звуки. Это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо – значит, он не умер и может продолжать жить. А плохо… плохо все остальное. Он, кажется, дышит и что-то даже осязает – как-то само собой понятно, что он лежит на чем-то гладком и прохладном – но как быть с остальными органами чувств?