Прогулки в пятое измерение

— Эвелин! Эвелин! — рискнул позвать ее Томми, ничего не понимая.

Она не остановилась, даже не обернулась. Томми включил фонарь на своем автомате и тоже выпрыгнул из Трубы. Луч света вырвал из темноты гибкую фигурку Эвелин, уходящую в джунгли. А затем сердце Томми буквально остановилось. Он увидел в темноте глаза, огромные, чудовищные, немигающие глаза, между которыми было чуть ли не пол ярда, и сидели они явно на громадной голове. Томми не мог стрелять. Потому что Эвелин была как раз между ним и этой тварью. Глаза чудовища пылали захватывающим, гипнотическим, безумным огнем…

Эвелин внезапно заколебалась, остановилась, и тварь двинулась к ней. Томми рванулся вперед, крича, как сумасшедший. Но его нога попала на какой-то невидимый в темноте гриб, Томми поскользнулся и упал, не выпуская из рук автомата. Луч фонаря вырвал из темноты лицо Эвелин, лицо, полное растущего ужаса. Девушка освободилась от гипнотического влияния твари и прокричала его имя.

Тогда громадная лапа ящерицы метнулась вперед и захватила ее тело. Эвелин опять закричала. И Томми Римес вдруг успокоился, стал смертельно спокоен. Он лежал в липкой слизи раздавленного гриба, но оружие сумел сохранить чистым. Фонарь осветил ужасное, до неприличия толстое тело и длинный конический хвост. Томми прицелился в основание хвоста и, молясь про себя, нажал на курок.

Из дула автомата вырвалось пламя. Свистнули разрывные пули. Тварь ужасно закричала. Ее крик был хриплым и пронзительным. В свете фонаря было видно, как она пошатнулась, держа в передней лапе Эвелин примерно так, как ребенок держит куклу.

Томми встал на ноги. Стиснув челюсти, чувствуя в груди холодный ужас, он прицелился в голову с ужасной, полной острых зубов пастью, возвышающуюся над Эвелин. Он не мог целиться в сердце, потому что его заслоняло тело девушки. Опять прозвучала очередь. Нижняя челюсть твари буквально разлетелась на куски. Тварь должна была умереть уже дюжину раз.

Но она лишь закричала, оглашая джунгли своими воплями, затем побежала, продолжая вопить, прижимая Эвелин к своей чешуйчатой груди.

ГЛАВА IV. Мир Пятого Измерения

Томми в отчаянии ринулся в погоню. Эвелин крикнула еще раз, пока ревущая тварь бежала с ней, оглашая джунгли жалобными протестами, от которых содрогались папоротниковые деревья. Один раз она даже попыталась прыгнуть на своих чудовищных задних ногах, но потеряла равновесие, и чуть было не упала. Разрывные пули автомата Томми разбили кости, поддерживающие толстый хвост, нужный ей для баланса. Теперь этот хвост тащился за ней, как мясистое бревно, так что тварь не могла совершать обычные прыжки, покрывающие сразу много ярдов. Она неуклюже ковыляла, издавая вой и прижимая к себе Эвелин. Челюсть ее также была разбита, и она ломилась в темноту джунглей, а Томми Римес бешено преследовал ее.

В обычном состоянии тварь оторвалась бы от него за считаные секунды. И даже теперь, раненая, она стремительно мчалась вперед. Чешуйчатая, похожая на утиную голова поднималась на двадцать футов выше над устилающими землю листьями папоротниковых деревьев. Ее чудовищные задние лапы с каждым шагом покрывали несколько метров.

Томми запнулся и снова упал, а когда поднялся, вой твари уже слышался издалека. Он безумно помчался на звук, режа лучом фонаря, точно мечом, окружающую темноту. На пределе дальности света он заметил чешуйчатую, покрытую бородавками морду чудовища. Тварь двигалась быстрее, чем он. Томми беспомощно выкрикивал проклятия и бежал на пределе сил, перепрыгивая через упавшие стволы папоротниковых деревьев и плюхая по мелким лужам, разгоняя каких-то местных обитателей. Он бежал, задыхаясь, а тварь, уносившая Эвелин, становилась все дальше, и от этого в груди Томми разливался ледяной холод.

Через пять минут Томми уже совсем выдохся, между ним и тварью было не менее полумили. Через десять он совсем лишился сил, а вой, который издавало ковыляющее чудовище, начал слабеть. Через пятнадцать Томми уже едва его слышал сквозь хрипы собственного дыхания в груди. Но он продолжал бежать, не думая об опасностях, которые могли подстерегать его в ночных джунглях.

С одного ствола поваленного дерева он прыгнул на то, что показалось ему другим стволом, но тут же ощутил под ботинком нечто живое, широкое, сердитое и неистово шипящее. Что-то помчалось от него, треща упавшими сучьями, а Томми поднялся на ноги. Ругаясь^ молясь и рыдая.

И тут его внезапно бросило в пот. Дыхание выровнялось, бежать стало легче. Это пришло второе дыхание. Больше Томми не чувствовал себя обессиленным. Напротив, ему казалось, что может бежать, сколько угодно, и он не стал тратить времени. Внезапно он увидел в луче фонаря глубокую борозду гниющей растительности под ногами, в которой что-то блестело. Мускусный запах ударил ему в нос. Это был запах твари, а борозда — след от волочащегося за ней хвоста! Блестела же кровь, кровь, текущая из ран, нанесенных разрывными пулями. Кровь хлестала из ран, пока тварь ковыляла по джунглям, дико завывая.