Прогулки с Библией

Займемся самим Кумраном, отдельно от пресловутых «свитков». По другому меткому замечанию, которое принадлежит археологу Дэйвиду Стаей, на взгляды многих археологов — в особенности тех, кто первыми начали раскопки в Кумране, — тоже повлияло некое случайное обстоятельство, а именно то, что во времена первых раскопок (как, впрочем, и сейчас) Кумран выглядел глухим, заброшенным уголком пустыни, далеким от всех центров цивилизации, и потому мог показаться идеальным местом для группы людей, которые хотели «уйти от мира» в аскезу, отшельничество и изучение Торы. Однако более поздние археологические исследования в этих местах показали, что в последние века до нашей эры — те самые, которыми датируются Кумранские рукописи, — Кумран выглядел совершенно иначе.

Результаты этих исследований рисуют такую картину. Во II веке до н. э. Кумран находился на скрещении торговых и военных путей, всего в 12 километрах (3 часа неспешной ходьбы вдоль низкого берега Мертвого моря) от огромного Хасмонейского поместья в Иерихоне, в центре которого возвышался пышный царский дворец (династия Хасмонеев правила в Иудее со 152 по 37 год до н. э.). Хасмонеев привлекли в эти места два растения, которые приносили царской казне большую прибыль, — финиковая пальма и бальзамное дерево. Плоды первого и сок второго пользовались в те времена огромным спросом. Учитывая это, хасмонейские цари приказали провести в этот район акведуки, и постепенно огромный участок ранее бесплодной земли был превращен в сельскохозяйственные угодья. Одновременно был построен большой жилой комплекс для управляющих поместьем, а также для отдыха царской семьи. А необходимую знати посуду и другую утварь решено было изготовлять в близлежащем Кумране, благо там были большие запасы горючего битума и отличной глины (трехтонные ее запасы археологи недавно вскрыли прямо под главной кумранской цистерной). Можно думать, что именно тогда в Кумран был проведен отдельный акведук. О том, что вода, поступавшая по нему в Кумран, предназначалась не для питья или ритуального омовения, свидетельствуют специальные стоки для грязи и прочих осадков, сделанные в устье акведука, перед самым входом в цистерну. О ремесленном назначении тогдашнего Кумрана говорят и запасы сохранившейся тем посуды — грубая и плохо обожженная, она зато была идеально приспособлена для упаковки и перевозки, а это составляет два главных требования к массовому производству. Кумран стал, по существу, составной частью иерихонского поместья Хасмонеев, и можно думать, что главную часть его населения составляли тогда рабы и наемные рабочие, ремесленники и земледельцы. Одни жили и работали здесь, другие обслуживали поместье и возвращались в Кумран только на ночлег, в шалаши и землянки.

Кумран приглянулся Хасмонеям не случайно. В древности здесь высилась небольшая крепостца (отсюда и башня), защищавшая те дороги, что вели к Иерусалиму с восточных границ Иудейского царства. Надобность в этой крепости со временем отпала, гарнизон из нее был выведен, и в крепости появились новые обитатели, которые, как уже сказано, обслуживали иерихонское поместье иудейских царей. Судя по количеству костей, постоянное население Кумрана было незначительным, не более нескольких десятков.

Невольно возникает вопрос: если эти люди жили в самом Кумране, а не в близлежащих пещерах (и уж подавно не изучали там Тору, потому что были ремесленниками, а не набожными отшельниками), то каким образом попали в эти пещеры пресловутые Кумранские свитки? Хотя сторонники канонической теории настаивают на том, что пещеры служили своего рода библиотекой, или книгохранилищами, кумранских текстов, но, не говоря уже о странности и крайнем неудобстве такого способа хранения (ведь если бы в Кумране действительно существовала религиозная община, то эти свитки нужны были бы ей для изучения чуть не каждый день), позволительно задать более общий вопрос: а могла ли вообще существовать община «удалившихся от мира» ессеев в таком шумном, грязном, задымленном ремесленном ночлежном поселке, как тогдашний Кумран? Разумеется, не исключено, что какую-то часть обитателей Кумрана составляли отдельные ессеи, но если общее число тамошних жителей никогда не превышало нескольких десятков и большая часть из них была занята гончарным ремеслом и трудом в иерихонском поместье, то могли ли оставшиеся создать такую огромную библиотеку? А если нет, то каково все-таки происхождение этих свитков?