Прогулки с бесом. Том четвёртый (СИ)

Отец был "нулевым" стекольщиком, но и специалист развёл руками:

- Чем стеклить?

Первыми врагами оконных рам выступали фугасные бомбы, и : знаток-подрывник сказал, что "фугасные бомбы обладали наибольшей бризантностью" Святое время было: бризантность работала, а что такое никто из обитателей монастыря не знал...

Только в свои пятьдесят (так долго!) кое что узнал о бризантности: "бриз" морской ветер раз, если один кубический сантиметр взрывчатки при взрыве даёт сотню кубиков газа высокого давления - такую гадость записывают в "высокобризантные".

Лекцию о бризантности нынешних взрывчатых веществ читал пассажир в электричке: в СМИ много было разговоров о терактах в столице:

- Дед, отсталая твоя фугаска! Бризантность в сто кубиков мелочь, на сегодня такой производительностью никого не удивишь

- Э, ребятки, нам хватало и такой продуктивности" фугасок...

После налёта отец доставал замазку, составленную из растительного масла и мела, и соединял ею кусочки стекла в оконной раме. Если бы тогда существовало слово "лепуха", то им бы назвал отцову работу. Это была ювелирная работа, завидовал отцу, но почему-то отец не подпускал к восстановлению "витража". Так всегда: ничего не знать о "витражах" - и создавать их. После очередного налёта, склеенные самодельной замазкой "витражи" летели в нас! С небольшой разницей: если для вылета из рамы большого куска стекла требовался близкий разрыв фугаса - для "витражей" отцовой работы вполне хватало дальнего разрыва: "лепнина" вылетала от ничтожно малой бризантности вражеского фугаса и отцовы способности стекольщика оценивалась "сделано на соплях".

Нового стекла не существовало и окна, обработанные взрывной волной закрывались тем, что имелось: подушкой, фанерой, одеялом

"Витражи" и держались недолго как в рамах, так и в сознании:

- Что вставлять, где стекло брать? - вопрошал отец пространство, но пространство молчало, мать в тишине ждала очередного чуда в деле остекления рам: "мужик обязательно что-то придумает...". Второй, или третий вылет "витражей" говорил "стекольщикам":

- Ослеп дом, хотя бы чем-нибудь закрыть "глазницы" - годилось всё: подушка, фанерка, кусок ткани - вопрос "где прятаться" не снимался с повестки дня".

Старинные разработки извести-плитняка оставались самым надёжным укрытием от налётов "аспидов", но почему с первых налётов Люфтваффе монастырцы не доверили тела выработкам - непонятно...

- Ты не понимаешь, а монастырские пролетарии понимали:

- "страшно без надзора хижины оставлять! Оно, с одной стороны, брать-то вору нечего, нищие мы, но на мелочь почему-то жалость большая. Воровство не страшит, но "какая-то зараза хозяйничала в моём доме"! - убивала.

Каменоломни хороши и надёжны, их и сотня бомб, если в одну воронку бросать, не пробьют, но в своей келье трястись от страха как-то лучше... Пещеры хороши, надёжны, но дышать в них нечем, воздуха мало... Свечка на пять метров от входа гаснет, а в десяти - и спичка не загоралась... Теснились и жались монастырцы у входа с расчётом: если какая немецкая бомба сдуру разорвётся - чтобы осколком не зацепило.

- Это ж надо: каждый тогда был специалистом по баллистике, пусть не великим, но представление о "мёртвой зоне" имел и пользовался ею.

Вот и выбирай: или задыхаться дальше от входа, или ... да провались в тартарары все спасения! Опять-таки: люди в старину ломали камень в глубине выработок и не погибали от недостатка кислорода - чего нам-то воздуха не хватает!? Загадка. Как-то вентиляция выработок всё же происходила? Сколько было знатоков греческой мифологии тогда?

О Сцилле и Харибде спасающиеся монастырцы не знали, но выбирать середину между осколками от бомбы, взрывной волны и отсутствием необходимого для жизни в условиях "военного времени" кислорода - умели. Такие способности хранились в "подсознании", кое у нас включается только в "военное время". В мирное время наше подсознание не работает, оно в "отпуске", или как-то иначе отключается. Почему такое происходит - это выяснят в будущем.

А тогда глубоко в выработки никто не уходил, но и торчать у самого входа дураков не находилось: осенние ночи были всё же прохладными. Поэтому и возникали конфликты за лучшее место под солнцем.

До сего дня поражаюсь тогдашнему чутью матери на грядущие опасности: откуда знала, что в надвигающуюся ночь нужно идти в выработки раньше, чем позавчера? Чтобы занять лучшее место? Откуда могла знать, что в прошлую ночь можно и не спасаться?

Что такое ночь в выработках? Подстилка бокам и укрывание чем-нибудь сверху и всё это нужно было нести на себе: - На камнях спать собираешься? - простой, но убийственный вопрос взваливал посильный груз на мои слабые плечи. Плечи сестры были не мощнее...

Тяжко! Мать добавляла воспитание вопросо:

- Спать думаешь? Вот и неси - задумываться над "почему бесит чужая правота" не мог, но как не хотелось нести груз! - и порция поклажи переходила к сестре, отчего любовь брату не усиливалась. Но сестра была мудрой и говорила:

- Немного ты понесёшь, немного я...