Прогулки с бесом (СИ)

Представь картину: идёт человек и пригоршнями что-то разбрасывает вокруг себя, как сеятель на полотнах старых мастеров кисти.

Что идущий и бросающий что-то пригоршнями человек сеятель - сомнений нет. Но много ли из нас таких, кто не поленится нагнуться и полюбопытствовать:

- Что сеятель разбрасывает? - сколько равнодушных прошло мимо сеятелей, и сколько ещё пройдёт? И почему часто проходим мимо добрых сеятелей, но тормозим около плохих?

- Вижу подражание крестьянскому поэту "сейте разумное, доброе, вечное, скажет "спасибо" сердечное русский народ" - память не ошиблась?

- Не помню... Почему такое с нами случается?

- Всё ещё не понял?

Не могу изливать добрые чувства к какому-то другому человеку, кроме тебя, учитель мой! Судьбе было угодно свести наши дороги и навсегда оставить тебя в памяти моей. оставить тебя Отныне и до скончания дней моих, в минуты, когда по слабости разума и неведению истины, злому умыслу, упорствуя в заблуждениях позволю сказать что-то не совсем приятное о нашем великом прошлом - порази скоротечным артритом суставы пальцев рук моих останови пляску пальцев по клавиатуре, глуши звучание фальшивых струн!

- Тяжелое предложение, неудобное, в школьные годы мудрейший Пётр Андреевич учинил бы допрос:

- Откуда в великом и могучем русском языке взяться фальшивым струнам!? Какая нужда в фальшивых струнах, цель? Если позволить звучать фальшивым струнам - язык потеряет звание великого и могучего, фальшь - она и есть фальшь.

- Да, пожалуй, перебор. Что думаешь, друг, редактор и компаньон, как бы обошёлся учитель, напиши в сочинении на вольную тему короткое хулиганское исследование "Как нельзя писать": "иду, блядь, гляжу, блядь, блястить, блядь! Хвать, блядь - сопля, блядь"!?

- Двойку не поставил, но воспитательной речи не миновать.

- Вот какая мыслЯ явилась: учитель обучал нас пожилым человеком, умер в шестьдесят восемь, ученик перешёл возраст учителя на два года, и, стало быть, ученик старше учителя?

- Так и есть, старше, и, всё же, пусть присматривает за тобой...

- ... а за компаньоном не надо, бесполезно, не справишься?

Учитель, если не будет сил и желаний удерживать руки мои - обратись по месту пребывания за помощью: там выслушают и решат вопрос положительно. Так же удерживай полёт пальцев моих в моменты, когда увидишь падения в область орфографии синтаксиса, пунктуации и стиля изложения; удерживай, когда излагая прошлое и пребывая в слепоте душевной, нарушу границу великой и бессмертной поговорки нашей: "Знай край и не падай"!

Ответь из своего, теперь и мне близкого далека: стоит в конце жизни менять позицию в вопросе "что излагать"?

Или позволить разгуляться моим и бесовским фантазиям? Придушить внутреннюю дисциплину, коя в народе зовётся "осторожностью", а придушив - удариться в литературный загул верному ученику твоему!? Или продолжать, как и прежде, удерживать от разгула левой рукой правую? Не стучать кнопками клавиатуры и не писать всё, что хочу?

- Я наместник учителя в этом мире и дозволяю стучать всё, что вздумаешь, не сцеплять пальцы в бездействии, не сдерживать левой рукой правую, и не размахивать без нужды. Помни: времена "голосования простым поднятием рук" окончились...

- ...полной жопой...

- ... а до волеизъявления поднятием рук было хорошим, а после сигнализации руками превращалось в дерьмо...

- Итог?

- Держать руки по швам!

- Чем и заняты основное время жития. Заканчиваю проживание в видимом мире, но, думая о будущем мире задам вопрос: гарантируешь встречу с преподавателем русского языка и литературы в конечном месте пребывания - У ваших тюрем есть место, вроде столичной "тишины", а там нет конечного места пребывания. Устрою, но могу этого и не делать: ваши души встретятся без моих стараний.

- Не хочу уподобляться первым лицам государства вышедшим на покой.

- Чего так?

- Первые лица государства, прежде безликие, выйдя на покой, как правило, начинают писать мемуары, в чём вижу угрозу нашему дуэту: одинаковое занятие, мемуарствуем. Тебе безразлично, но мою ауру портит сходство занятий.

- Мемуары - знаковая отметина первых лиц государства.

- Не только, желанием удивить и поразить мир высокими подвигами и деяниями страдают и пятые лица, их ещё "седьмой водой на киселе" называют. Интерес читающей публики к сочинениям когда-то первого лица выше, чем к повествованиям "кисельных товарищей". Как-то один из мемуаристов на вопрос въедливого корреспондента "вы не пишите мемуары?" ответил:

- Пописываю! - учитель, выясни, кто обучал русскому языку экса? Ясно, что не ты, но кто, имя злодея?

Лишите всего, но оставьте родной и любимый язык - и тогда богаче меня в целом мире никого не будет!

Обопритесь голосом в понятном, нужном и необходимом слове "пИсать" на первую гласную - и придёт облегчение телу по завершении физиологического акта, подчеркните вторую гласную - без задержек и сомнении "смогу не смогу" посетит желание знакомыми словами выразить мысли и чувства о процессе выделения мочи. Чего больше тогда желал экс остаётся тайной.