Прогулки с бесом (СИ)

- "Вон, Митькиного двоюродного брата осколок у бил" - но не прятался? И рядом свежий пример был: убитая женщина осколком отечественной бомбы в соседнем доме? Так почему и отчего, без малейшего "зазрения совести", продолжал нахально обирать и жрать чужие помидоры с маленьких кустиков? Маленькие, целиком в рот входили? Или твёрдо уверовал в свою неуязвимость? Или война так надоела, что получить смерть в кусочке металла от родного советского снаряда почитал счастьем? Выходом из всей этой сумятицы?

- Не сочиняй! Для столь сложных представлений был мал и глуп, твои чувства и переживания далее "выспаться" и чем-нибудь "набить утробу" - не шли.

- Тогда что? - но бес молчал.

Стал замечать: чем ближе подходили к концу первой части - тем меньше получал от компаньона поправок и замечаний к написанному, а если "редактор" с чем-то и вылезал - не впечатляло:

" С чего поскучнел и поблек друг? Неужели "выдохся"? - думал, но вслух ничего не говорил: "интересно - пусть сам копается в моих мыслях... Надоело докладывать и спрашивать:

- "А как думаешь, как считаешь"? - и забывал: тайные, невысказанные мысли вслух по-прежнему не доходили до компаньона.

Обстрел из единственного советского орудия полностью вывел матушку из душевного равновесия и мать, в который раз за сутки - "предалась земле".

- "Предаться земле" родня безделью, где-то и удовольствие, и чтобы не умереть раньше срока - нужно найти занятие, пусть и ненужное на взгляд со стороны. Отвлечься от тягостной мысли. В обычное, спокойное время, взаимно жалуемся на "плохое душевное состояние", а тогда слова оказывались лишними, даже и мальцы восьми неполных лет без слов понимали состояние родных и близких. Человек молчит, ничем заметным не проявляется, а что ему плохо - слышу...

- Ещё одна тема для докторской диссертации...

Благословенные моменты, когда отключается мозг и переходим под управление неведомой силы! Такое состояние в авиации называется "управлением воздушным судном на автопилоте", но кто матери был "командиром", а кто "автопилотом" не спрашивал...

- ... по причине младости и неумения составить столь сложный вопрос. Совсем, как собака: "всё понимал, а сказать не мог". В особых условиях мозг отключается и уходит в сторону:

- Не могу спасти тело от гибели, возможности мои ограничены, а потому отключаюсь! Действуй! - говорил мозг душе и отходил в сторону.

Согласно военной обстановке, что медленно, но верно двигалась с востока - в следующем часу тревожного боевого дня матери следовало собирать подстилки в узлы и двигаться с семейством в каменоломни на сохранение жизней, и чем быстрее - тем больше шансов остаться в живых

Невидимая пушчонка, методично плевавшая снаряды, особого страха не наводила, в расчёт не бралась, похоже, мощь орудия далее стены здания не простиралась. Но и того хватало, чтобы поторопиться с отбытием в каменоломни, а мать основательно "предавшись земле" чего-то ждала. Через годы понял: мать ничего не ждала, пребывала в ступоре и была готова умереть, не дожидаясь смерти.

Причин хватало: события сгущались с ненужной скоростью - раз, отец отсутствовал третьи сутки - два, невидимая пушка неизвестного калибра долбила ни столько в стену здания бывшего пансиона благородных девиц", но и по нервам, не думая прекращать благородное дело - три. Сынок жрал помидоры чужого огорода, защитив малоразмерную детскую совесть отечественным "не пропадать же добру" и не думал прятаться от работы освободительной артиллерии. Всё шло к тому, что "храбрец" вот-вот получит порцию металла в тощее тело - пять!

Влети осколок в жизненно важные районы тела и прикончи малого насовсем, без мучений - благо ему и всем, а если всего-то покалечит!?

- Осколки родных снарядов миновали по причине: мелковатой, неинтересной целью представлялся.

- Могу изложить иное соображение?

- Валяй!

- Снарядные осколки - одушевлённые предметы, от совецких снарядов особенно, а потому подчинялись закону: "в тела, размерами в одну треть от взрослых не влетать!" - вот и пролетали мимо...

Солнце ещё опустилось на метр к земле, невидимые пушечных дел мастера прекратили работу: закончился рабочий день, или надоело без результата бить в стену пансиона.

И как только умолкла пушка - на улице появилась грузовая машина с усиками, как и те, что в городском сквере зимой сорок второго года и в капонире, отрытом немцами в монастыре.

В кузове стояли русские железнодорожники и двое немцев с автоматами. Игра событий с временем: автоматы видел в конце июля сорок третьего, а что за штука немецкий автомат - вычитал в литературе через полсотни лет.

Рядом с отцом стоял улыбающийся Крайродной:

- Мать, нас в Германию отправляют! - кого "нас" и понимать не надо, всех работавших на Рейх.

- А нас куда!? И мы с тобой! - лишние слова, за нами отец и приехал.

- Беся, друг, помнишь, как в начале нашего труда мечтали киношным способом показать некоторые события? Не все, но часть?

- Было, мечтали, но далее мечтаний не ушли.

- Давай, хотя бы примитивно, что-нибудь выдадим?

- Давай, начинай...

Кадр первый и единственный: