Прогулки с бесом (СИ)

Ах, как хотелось бы сегодня войти в общение с душой далёкого немецкого борца с огнём! Как это сделать? Могу ли сегодня фантазировать и сказать то, что он и не произносил?

- Валяй!

- Горите к чёртовой бабушке, а мне не резон подставлять под чужие бомбы своих солдат! - могли у него зародиться такие мысли?

- Немецкий специалист по тушению русских монастырей от советских бомб был в душе лингвистом и филологом "в одной упаковке". На тот момент не только знал с дюжину ваших поговорок и пословиц, но и придерживался их - ещё раз влез помощник в правое ухо.

- Какие "русские пословицы и поговорки" не позволили выполнить приказ командиров?

- Первая и основная: "своя рубашка ближе к телу". Вторая, не уступавшая первой по силе воздействия на здоровый рассудок: "на погосте жить - всех не оплачешь". Третью помянуть?

- Какую?

- "В чужом пиру - похмелье". Пожалуй, что последняя поговорка и добила немецкого специалиста по борьбе с русскими пожарами: после неё последовала команда подчинённым покинуть горящий монастырь. То, что в тупорылых машинах было приличное количество взрывчатки - о таком пустяке говорить не обязательно. Добавь о пожарах: "пожар" - это когда горит человеческое жилище, а когда огонь поедает что-то иное - это "возгорание".

- Хочешь сказать, что тогда была опасность взрыва?

- Это и хотел сказать. Если бы такое случилось, то "сдуло" бы не три кельи, как предлагал вражеский офицер, а более... И тебя бы не стало в этом мире... - сделал бес уточнение в моём прошлом - Сколько бы обитателей монастыря погибло - говорить не стоит.

Помню лицо немецкого борца с огнём в русских монастырях. Да и форма на нём была не кинематографическая, не такая, какую потом показывал гражданам "страны советов" родной кинематограф. У вражеского офицера не было ни стека под мышкой левой руки, ни монокля в глазу. Немецких офицеров без монокля в глазу и стека под мышкой в советских фильмах не было, а тогдашний борец с огнём почему-то обходился без указанных вещей. Короче: офицер был ненормальный, не классический офицер Вермахта!

Сколько было у того борца с огнём на счету побеждённых пожаров? Сколько взорвал объектов "гражданского и военного назначения", и сколько в практике было случаев, когда горящие слёзно умоляли дать им возможность сгореть без помех со стороны? Ни единого!

- О, великая и неразрешимая загадка русской души! - пропел бес в левое ухо - пожалуй, что офицер не стал тушить кельи от удивления.

- Как понимать?

- Так: все и всегда просят помощи, чтобы унять огонь, остановить беду, что естественно и понятно, а тогда иноземный борец с огнём впервые в своей практике столкнулся с просьбой не противостоять огню! - она-то и заморочила сознание господина офицера. Редкий случай!

Из всей бомбовой благодати, что пролилась в ту яркую ночь с неба от советской авиации - городу досталось совсем мало.

...и когда ночь превратилась в белый день с лёгкой окраской в желтизну - вторая, или третья волна отечественной авиации взялась обрабатывать территорию за стеной к западу от обители. Земля за стеной монастыря называлась "сельской", и в мирное время монастырские юноши с большим, не исправляемым креном в уголовщину - ходили меряться силой к "деревенским" сверстникам. Любимым "оружием" монастырцев в завоевательных походах были приличные куски красного кирпича, выломанные из стены. "Походы" почему-то всегда были пьяными.

В ту яркую ночь и у "деревенских" были пожары, и этот факт говорит о масштабности действия родной авиации. Сегодня, вспоминая горящие дома к западу за оградой монастыря - сомневаюсь и грешу:

"только ли одни фугасные бомбы применяла родная авиация? Или с небес падало что-то "горячее" фугасок?

Не держу обиду на штурманов бомбардировочной авиации двух стран, все прощены. Ныне вхожу в сознание соотечественника-авиатора и думаю:

"в самом деле, что так ярко и хорошо может гореть!? От чего так быстро увеличивается площадь пожара?" - что бы стал думать любой из соплеменников, как тогда, так и ныне? Не иначе, как "в десятку" влепили! Не меньше, чем вражеский склад горюче-смазочных материалов накрыли"! - горящие одновременно семьдесят шесть бывших монашеский столетних келий, деревянных и сухих - такого яркого пламени дать не могут, даже если все и подпалить одновременно"! И всё же:

- "Добавим огоньку! Поздравляем"!

"Кто виноват"? Понятное дело, немцы!

Herr Offizier, обвиняю тебя в слабости, и не в борьбе с огнём, в борьбе с огненной стихией тебе не было равных среди подобных специалистов гарнизона, обвиняю в слабости перед двумя бабами, кои не позволили взорвать свои кельи!