Прогулки с бесом (СИ)

- Знаю. Я ведь бес. Попал "шутя", "играючи", "ненавязчиво", "походя", "между делом", стараниями вашего вечного "просто так". В монастыре его взяли? Там. Где расстреляли? Там же! Что из этого следует? Помнишь лицо расстрелянного?

- Не очень, но могу сказать, оно было безразличным. Думаю, убитый не совсем здоров психически. Если так - какую опасность германской армии представлял больной человек? Никакой, и всё же свинопасы с винтовками убили его! Разве здоровый, нормальный человек ходил открыто в форме танкиста советской армии по занятому врагами городу? В заметной, выделяющейся одежде?

- Знаешь, кто выда?

- Знаю. Предлагаю три версии, а какая подходящая - ту и оставим "истинной".

- Давай.

- Первая: мужчину могли не поделить монастырские женщины, а что может наделать отверженная и разгневанная баба говорить нет нужды.

Вторая и сомнительная: "вёл активную агитацию против захватчиков и призывал на борьбу с ними. Основательно надоел лозунгами и его выдали врагам. Выдали неумышленно, длинными языками "а у нас дядя танкист живёт...". Третий вариант: мог провалиться и без помощи "своих".

- Почему в комбинезоне, но не в другой одежде, как понимать спецодежду советского танкиста в оккупированном городе? Безумие, глупость? Лицо человека не разбито, не били враги на допросах.

У большей части присутствующих на экзекуции женщин хватило терпения держать язык за зубами до вечера. До сбора на лавочках на "вечернюю политинформацию"

Разговоры начинались шёпотом и со страхом в глазах:

- Да партизан он, выдали его! - имя предателя не оглашалось.

Что расстрелянный был партизаном - выяснилось у стенки часовни, когда конвоиры поставили убиваемого и офицер дал команду:

- "Фойер"! - но кто выдал врагам расстрелянного мы не знаем!

О, великое и непобедимое племя дураков! Какие газеты, какое радио нагадило на мозги ваши, что убитый "партизанил"? Какая партизанщина в городе, чьё "сарафанное радио" оповестило жадные до новостей мозги ваши, а длинные языки в пустых головах доделали остальное?

- Эмоцию "великое и непобедимое племя дураков" сделал видимой? Убери, лишняя...

- И не подумаю! Обоснуй!

- Разве "племя дураков" может быть "великим"? Когда и где так было, чтобы глупые, слабые разумом племена, в "великих" пребывали и долго задерживались в этом мире?

- А "дети пустынь"? "Ящик" смотришь? Видел, сколько их?

- Океан, и в этом океане капли умных, кои и задают тон дуракам.

- Не знаешь русский язык, не улавливаешь тонкости и оттенки: "великий" не в смысле "величия", то есть "взлета разумом", а в количестве глупых голов на тысячу человек племени. Удалить?

- Нет. Рождённая строка подобна рождённому младенцу, мы не детоубийцы. Или ошибаюсь?

- Многая лета источник бедствий ваших глупые языки без учёта времени, "мирное" оно, или военное. В военное время головы с глупыми языками отделять проще, оснований больше, всякие суды лишние. За длинные языки вас убивали "свои", теперь шлёпают чужие, и как долго будет продолжаться ваша самоликвидация никому не дано знать.

И ныне, когда летний день высоко вверху затянут тонким слоем облаков, и земные декорации матово освещены и не дают теней - знаю: где-то близко случится умерщвление одного двуногого и прямоходящего из отряда высших приматов таким же представителем животного мира с названием "человечесиво

Дни с "матовым" освещением не проходят без насильственных смертей, но откуда уверенность - не знаю...

- Почему "необъяснимая? Не знать объяснения предстоящим событиям не означает их миновать.

Через год был другой день с матовым освещением декораций, и тогда могло произойти убийство, но не случилось.

Картина убийств выглядит так: начинается и продвигается до финала, или кто-то вмешивается в процесс лишения жизни и командует:

- Отставить! - так было в Польше. И тогда был зрителем, хотя и мог принять участи в рискованной затеи, но что удержало как всегда остаётся неизвестным.

Глава 97.

Прогулки в монастырских

стенах. Зима сорок два-три.

Внимательный читатель, а потому, уверены, заметил: мечемся из зимы в лето и обратно. Менее наблюдательный человек не обратит внимание на метания, но ты обязательно скажешь: "можно подумать, что у пары писателей-любителей было не два года оккупации, а пяток, или более" - и будешь прав.

Оно, конечно, если напрячь память - можно "линейно" рассказать о событиях шестидесятилетней давности, но стоит ли? Возьми в рассмотрение момент: кая разница в какое время разнесло Митяя "фенькой"? Или расстреляли человека у часовни? Интересно другое: человека в комбинезоне танкиста расстреляли не жившие в монастыре немцы, а пришлые.

А рассказ о монастырском хлебе: нужда в родимом не прекращалась ни зимой, ни летом... Заявление "нет последовательности в повести" на гордыню не похоже?

- Будь доволен тем, что осталось в памяти, выскажи признание Склерозу за милость и продолжай:

"...келья из двух помещений подобна клетке, не разбежишься. И монастырь клетка, но большая, с короткими улочкам. Имейся миллионы - не жлобствуя потратился на эксперимент...