Прогулки по Риму

Я не совсем понимала, за что Лару невзлюбили почти все туристы. Если она и пыталась делать на нас свой маленький бизнес, рекламируя те или другие мелкие товары, то это не выходило за нормы приличия — точно так же поступали сопровождающие групп во всех других фирмах. То, что она забывала некоторые слова и долго не могла подобрать синонимы на нашем родном языке, хотя и была русской, коренной москвичкой (как она сама рассказала потом мне), объяснялось скорее склерозом, вполне извинительным для ее возраста, чем незнанием или неумением говорить. Большинство из нас временами забывает, что хочет сказать, чуть ли не начиная с тридцати лет. Но когда через динамики автобуса каждое утро раздавался Ларин хрипловатый от сигарет голос, объявляющий программу на день с неизменным добавлением: «Все ли вам понятно, господа, или повторить еще раз?» — в салоне раздавались иронические смешки, стоны и даже возмущенные возгласы: «Опять она здесь!»

Но мы все сидели в автобусе на высоком втором этаже, а Лара на первом, рядом с водителем Петро, поэтому, я надеюсь, ей не была слышна реакция на ее слова. Во всяком случае, она никак не давала об этом знать, выполняя свою работу неуклонно и четко — держала группу железным морщинистым кулачком, отвечала за наше размещение, кормежку, доставку, организацию экскурсий. Также она была должна оказывать помощь во всех наших нуждах — в случаях пропаж, болезни и тому подобных делах. В истории и искусстве Лара тоже немного ориентировалась — не слишком, но достаточно, чтобы отвечать на наши вопросы, хотя культурной программой занимались специальные экскурсоводы, она же была менеджером, нянькой, поводырем и переводчиком в прекрасной, но все-таки чужой стране.

Я могу представить, как ей надоели толпы безграмотных людей, силящихся задавать умные вопросы. Редко кому хотелось получить системные знания — в большинстве случаев туристы просто тыкали пальчиком по какой-то причине в заинтересовавший их объект и гордо вопрошали: «А это что?»

И когда Лара честно отвечала: «Не знаю. В Риме множество прекрасных и интересных зданий, спросите у экскурсовода…» в ответ она встречала презрительный взгляд, будто говоривший: «Если ты ни черта не знаешь, зачем здесь работаешь?»

Но Лара не очень-то обращала внимание на подобные взгляды. Она прекрасно понимала, что у большинства туристов это интерес праздный и через минуту его вытеснит из сознания какой-нибудь другой, столь же сиюминутный. Человек на всю жизнь забудет и то, что он хотел узнать, и весь этот Вечный город, и останется у него лишь пачка фотографий где-нибудь в дальнем ящике письменного стола да горделивое выражение, то и дело слетающее с уст: «Знаете, вот когда я был в Париже… в Лондоне, в Мадриде, в Риме…» Продолжать можно бесконечно.

Я ни разу не видела, чтобы у Лары был замотанный вид. Мы все, будучи много ее моложе, к концу поездки ходили хромая, половина группы страдала насморком, или головной болью, или радикулитом. Она же передвигалась неизменно легкой походкой, была постоянно собранна, вежлива и энергична, хотя сопровождала нас на всех экскурсиях, во время трапез и походов по магазинам, а значит, выдерживала ту же нагрузку, что и мы.

Кстати, сначала мне показалось, что невзлюбили ее именно из-за магазинов. Вероятно, она получала небольшой процент от продаж, если приводила туристов за покупками. Люди это быстро поняли, хотя я думаю, что за это не нужно было осуждать нашу Лару. Все равно все всегда спрашивали у экскурсоводов, где что можно купить, и не Ларина вина была в том, что на Корсо товары много дороже, чем на наших рынках и в магазинах, а выбор, пожалуй, даже меньше. Что было, то она и предлагала. Она заводила нас в кондитерские, где нам бесплатно давали пробовать разные виды печенья и конфет; в бакалею, где гроздьями возле кассы висели оплетенные бутылки кьянти, но туристы, особенно москвичи, ничего не покупали — они могли сравнивать и знали, что московский шоколад «Красный Октябрь» и миндальное печенье в кулинарии «Праги» не хуже, а, пожалуй, даже лучше, и уж, во всяком случае, дешевле.

Вот кто этого не понимал, так это сама Лара. Она уехала из России в самом начале перестройки, в период жутких очередей и всеобщего дефицита. И хотя ей рассказывали, что в Москве сейчас все не так, как в ту пору, когда она там жила, Лара с пониманием кивала, но представить себе, что в Москве теперь можно купить все, что душе угодно, все равно не могла. И поэтому она нахваливала нам итальянскую обувь и трикотаж, предметы бытовой техники и продукты питания. И хотя прекрасно видела, что мы не падаем в обморок от итальянских витрин, все равно в глубине души объясняла это себе нашей великоросской спесью.