Прогулки по радуге

Эрика почувствовала запах кофе, распространяющийся по всему дому. Запах этого напитка никогда не мог оставить ее равнодушной, а местный кофе был особенный по аромату и вкусу, пожалуй, лучший, который она пробовала за всю свою жизнь, и она никогда не могла отказать себе в удовольствии выпить лишнюю чашечку. Особенно по утрам. Она встала, подумав с улыбкой, что Данила, наверное, уже давно на ногах, раз успел заварить кофе, ожидая, когда она проснется. Она тихонько вышла на балкон и остановилась в дверном проеме, заглядевшись на его профиль. Когда он о чем-нибудь напряженно думал, на лбу его всегда собиралась глубокая вертикальная складка. В такие минуты он совершенно отвлекался от внешнего мира и ничего вокруг не замечал. Она завидовала этому качеству — даже при жутком шуме он мог сосредоточиться на своей работе, не отвлекаясь на окружающих.

Данила сидел, одной рукой поддерживая кружку с кофе на подлокотнике кресла, а другой сосредоточенно делая какие-то пометки в своем блокноте. Лицо его было озабоченным, погруженный в свои мысли, он и не заметил ее, притихшую в дверях. Еще утро не успело набрать свои обороты, а он уже продумывал свой рабочий день. В этом был весь Данила, не умевший отвлекаться от проблемы, пока она не была решена. И Эрика понимала, почему он был таким. Этому было простое объяснение — она была точно такая же!

— Доброе утро ранним пташкам! — весело воскликнула Эрика, отвлекая его от записей.

— Ты что-то рано. — Данила поднял голову и притянул ее к себе свободной рукой для поцелуя. При этом он придерживал блокнот открытым, не отрывая ручки от бумаги. — Я думал, ты еще поспишь, еще нет и половины седьмого. Отдохнула бы, понежилась в кроватке. Может, и я бы к тебе присоединился. Не соблазняет? — Но по смеющемуся лицу Эрики было понятно, что в его утреннее «присоединение» к ней в кровать она не поверила. Слишком уж озабоченный вид был у ее мужа, чтобы можно было поверить в то, что он способен вернуться мыслями к занятиям любовью. — Кофе?

Данила наконец отложил блокнот и привстал налить кофе из планшера.

— Конечно, и побольше! — Эрика опустилась в кресло напротив, с наслаждением делая обжигающий глоток своего любимого напитка. — Мне сегодня надо бы пораньше появиться на работе, до сих пор не оформлен запрос на поставки для госпиталя, а снабженцы без описи того, что в наличии, ничего не выдадут, ты же знаешь. А что ты строчишь с утра пораньше?

— Да так… Делаю пометки для одной сегодняшней встречи, приезжают потенциальные доноры, надо подготовить для них побольше информации, может, дадут денег еще на проект. Они думают, что если стрелять стали меньше, то люди здесь сразу стали жить лучше. Вот и покажу им, насколько хорошо они живут. А ты, значит, опять собралась работать допоздна? Не пора ли сбавить ритм, дорогая? Как врач ты-то уж должна лучше всех знать, что в твоем положении…

— В моем положении женщины занимаются и более тяжелым трудом до последнего, и ничего, — прервала его Эрика.

Они возвращались к этому разговору не первый раз, но она упрямо не хотела уменьшать объем своей работы. Она считала, что раз беременность переносится ею нормально, то и нет никаких поводов для беспокойства.

— Единственное, что меня беспокоит, так это то, что иногда приходится работать без перчаток. Мало ли какая зараза прицепится, никогда не знаешь, — задумчиво проговорила она, положив руку на свой округлившийся животик. — Не хотелось бы подцепить инфекцию в такое время. Именно поэтому мне надо бежать и оформлять запрос, иначе опять останемся без нужных материалов!

Эрика допила кофе и удалилась принимать душ. Через пятнадцать минут она уже садилась за руль своего старенького джипа, помахав на прощание Даниле и послав ему воздушный поцелуй. Ей не требовалось много времени для того, чтобы собраться. Одевалась она просто, свободные брючки и рубашка стали ее незаменимыми друзьями, о косметике она забыла уже давно. Было бы смешно и неуместно краситься в такой обстановке, где ни на одном лице не было и следов макияжа и где у людей были совсем другие проблемы в жизни. Порой она с насмешкой вспоминала времена, когда для выхода из дома ей требовалось не меньше часа, чтобы уложить волосы, подкраситься, выбрать наряд, подходящую сумочку, обувь. Боже, как давно и нелепо все это было. И как людям могут казаться важными такие незначительные вещи? Она не осуждала тех, кто жил такими ценностями, но сама бы она ни за что не хотела вернуться к тому образу жизни.

— До вечера, если не увидимся в обед! — крикнула она, заводя мотор джипа. В голове ее уже вертелись тысячи забот, связанных с работой. Еще не доехав до госпиталя, мысленно она уже была там.