Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 2: Правый берег

Универмаг «Галери Лафайет» с годами все больше утверждался в задуманном еще Бадером качестве лаборатории моды. С 1980-го в магазине стали проходить общедоступные фестивали моды. Семнадцатый по счету, совпавший со столетием магазина, был поставлен известным американским режиссером Робертом Уилсоном, тем самым, что ставил «Пелеаса и Мелисанду» в «Опера-Гарнье». Демонстрировались магазинные лауреаты Оскара, модели, демократизировавшие цены высокой моды. Некогда фестивали «Галери Лафайет» показали коллекции молодых, талантливых и мало кому знакомых Жана-Поля Готье (в 1979-м), японца Ямамото (в 1981-м), Азеддина Алайя (в 1982-м). Теперь эти мастера знакомы всем.

Выросли поколения модельеров, для которых «Галери Лафайет» был с детства мечтой и праздником. «Я помню в Арле 50-х годов, – вспоминает прославленный модельер Кристиан Лакруа, – эпопею “Галери Лафайет”, куда мы ходили получать свои заказы на вещи, выбранные нами в огромных каталогах, из которых я вырезал картинки, составляя инвентарь в стиле Превера. Потом, уже в Париже, для меня магазин “Галери Лафайет” символизировала эта огромная лестница. Я был в ярости, когда ее разломали. Сегодня магазин напоминает мне огромный ежедневный журнал, который листаешь, отогнув, как обложку, гигантский фасад».

«Ах, рождественские витрины, – вспоминала модельер Лолита Лемпицка, – и отдел игрушек! Прекрасные воспоминания детства. Подростком я открыла отдел “Мне 20 лет”, марку Сони Рикель и Доротеи Бис. Я и сегодня не прихожу туда без списка – колготки и косметика на первом этаже, вазы, безделушки, украшения… Как трогательны эти старые лифты, этот купол… Так интересно взглянуть на клиентов… Не такие, как всюду, женщины, женщины с характером, знающие, что им нужно…»

Итак, женщины с характером. Они составляют чуть не три четверти клиентов. Семьдесят процентов из них приходят сюда раз в месяц, тридцать процентов – раз в неделю. Почти треть из них молодые, моложе 30 лет. Иностранцев среди покупателей пока только четверть, и здесь «Галери» уступает и магазинам с авеню Монтень, и лондонскому «Хэрродзу», где иностранцев уже половина. Ну а кто здешние иностранцы? Вернее, кто здесь лучшие покупатели? Японцы, конечно. Недаром магазин держит 25 переводчиков и советников для японской клиентуры. Недаром вдобавок к знаменитой старой чайной магазин открыл недавно на пятом этаже ресторан «суши». Японцы предпочитают признанные марки – «Шанель», «Диор», «Сен Лоран», знаменитых итальянцев. Они покупают духи, кожаную галантерею. Все больше становится гостей из других районов Азии – китайцев из Гонконга, из самого Китая и с Тайваня, а также корейцев. Для них тут тоже есть переводчики-эксперты. Много молодых американцев, покупают они по мелочи, но обожают здешний винный бар, где дегустируют вина. Клиенты из Южной Америки покупают все подряд. А недавно появились и русские покупатели. Они еще не царят здесь, как в Ницце, куда влечет их старая русская легенда о Лазурном Береге, но они уже здесь, и магазин завел для них переводчика-эксперта. Он говорит, что запросы их непредсказуемы, что им все нужно немедленно и в страшной спешке. Может, они не надеются, что процветание их продлится долго. Во всяком случае, здешние торговцы уже настроились на серьезное изучение «загадочной славянской души» этих «новых русских».

Большие бульвары

Париж – новые Афины: прежде желали заслужить похвалы афинян, в наши дни добиваются одобрения столицы Франции.

Л.-С. Мерсье

В середине пятидесятых годов минувшего века первой ласточкой (а может, и первым соловьем) послесталинской оттепели явился в Москву французский певец Ив Монтан. Он был тогда коммунистом и человеком «прогрессивным» (потом очухался), так что ему разрешено было инстанциями сообщить советской публике после десятилетий заточения в пределах «одной отдельно взятой», что, кроме Москвы, Минска, Донецка, Жданова и Свердловска, есть и еще красивые города на свете, например, Париж, а в нем есть какие-то там «Гран-бульвар», Большие бульвары (Grands Boulevards), верно уж, восьмое чудо света, раз он так задорно картавит, этот парижанин-певец, повторяя без конца: ах, «Гран-бульвар», ах, «Гран-бульвар», да еще и приплясывает при этом. На самом-то деле к тому времени пик славы знаменитых Больших бульваров уже минул: модные магазины с них ушли, и писатели-модники, и праздные гуляки – бульвардье (и самое понятие о фрондерах-бульвардье, да и слово, пожалуй, тоже), а все же они и нынче еще хороши, эти бульвары, хотя машин многовато, да куда ж от них деться, от проклятых? Ну и потом они – хочешь не хочешь – уже вписались в историю города, в историю Европы и всей мировой культуры, эти бульвары (ведь и «бульварная литература», и «театр бульвара» идут отсюда, здесь гремели Дюма, и Гюго, и Сара Бернар, и Оффенбах, и «Перикола» с ее песенкой дамского опьянения, и Скриб, и Золя).