Прогулки по Парижу. Правый берег

По временам тираж этой газеты достигал 30 тыс., что для эмиграции было огромной цифрой. Газета разоблачала большевистский террор, однако перед смертью сам Милюков стал склоняться к компромиссу с боыиевистской властью, а то и к полной капитуляции. Один из последних его помощников и фаворитов в газете (А.Ступницкий) даже возглавил после войны в Париже просоветскую (курируемую, вероятно, разведкой) газету. И то сказать, легко ли было достать на Западе журналисту, пишущему только по-русски, другую работу?

На улице Реомюр, пересекающей улицу Сен-Дени, есть несколько любопытных домов (№ 118, № 124, № 130) в стиле «ар нуво» и множество ювелирных магазинов. За улицей Реомюр все чаще попадаются на бывшей королевской дороге Сен-Дени лавчонки, рассчитанные на провинциальное любопытство, на дурной вкус, на слабеющую потенцию, может, просто на глупость и невежество, – так называемые секс-шопы. В витрине одной из этих порнолавчонок я видел раз объявление: «Новинка века – гульфик». Ясно было, что романа Рабле в этих парижских джунглях никто не читал. В лавчонках этих есть кабины, где можно по дешевке увидеть примитивный порнофильм или живую голую женщину (это уже «пип-шоу», то есть «подглядывание в замочную скважину», чаще всего как краткое приглашение к акту продажной любви).

Продажные женщины появляются на той же улице чуть ближе к ее концу и арке Сен-Дени. Промысел их не запрещен, но зато полиция преследует (во всяком случае, теоретически) сутенеров, торгующих чужим телом. Избежать рэкета уличным женщинам не удается, так что все они находятся под покровительством какого-нибудь кота-сутенера. Профессия у этих девиц, дам и бабушек очень не новая (считают даже, что «самая древняя»), однако новые смертельные болезни и конкуренция бабомужиков и мужикодам (травести, которые чуть было не вытеснили настоящих дам с тротуаров Сен-Дени) делают ее еще опаснее.

Есть в этой части улицы Сен-Дени еще одна странная категория посетителей. Это подростки, молодые люди, старики и подстарки (мышиные жеребчики), которые стоят напротив проституток и пожирают их глазами. Что так волнует этих странных типов, которые часами таращатся на разодетых в пух и прах или, вернее, полураздетых женщин? Может, их волнует противозаконная доступность того, что в их сознании является и запретным и тайным (заплати, и свершится, «небольшие деньги – поживи для шику», – писал один поэт, но и сам не платил и не жил, а только глазел). Легко догадаться, что бедных работниц панели эти зрители только нервируют. Больше всего дам и созерцателей бывает на узенькой рю Блондель, соединяющей Сен-Дени с Севастопольским бульваром, у самого выхода к арке.

Мой друг, профессор итальянского языка, рассказывал мне, что в молодости вскоре после женитьбы он снял квартиру в одном из домов на улице Блондель и вскоре обнаружил, что, куда бы он ни задвигал их брачное ложе, и он, и его длинноногая голландка-жена с неизменностью отражались в зеркальном потолке. Хозяин дома объяснил ему позднее, что раньше в этом доме, как, впрочем, и во всех соседних, располагался бордель. Квартал тогда кишел всяческим жульем…

Нельзя сказать, чтобы нынче он стал вполне приличным. Как и в прошлом, эта часть улицы Сен-Дени с ее секс-индустрией и индустрией готового платья сохраняет свою экзотическую специфику, как, впрочем, и весь прилегающий к ней, ограниченный с севера бульварами Бон-Нувель и Пуассоньер, с юга – улицей Реомюр, а с запада – улицей Монмартр квартал Сантье. Попав в лабиринт кривых и горбатых улиц квартала, сразу чувствуешь, что ты вступил в особую страну: машины с трудом пробиваются через толпу, которая тащит куда-то (к грузовикам или на соседние улицы) рулоны пестрых тканей, грозди пиджаков, и блузок, и кофточек, и сорочек на вешалках. Кругом слышен гортанный говор, арабский язык или иврит, по-своему или почти на французском кричат сенегальцы, малийцы, греки, сефарды, индийцы… Мало-помалу убеждаешься, что ты попал в особую страну «конфекции», готового платья, индпошива, страну ателье, складов, оптовой и розничной торговли, крупного и мелкого бизнеса, старых и новых вывесок, новых сделок и старых рыночных уловок, толстых неловких пальцев на клавиатуре компьютера, ловких исколотых пальчиков со старинной иглой, в страну радостей обогащения и драм разорения, в страну старинных улиц и старинных домов, бывших свидетелями монаршей любви и преступных выстрелов осатанелых «освободителей»…