Прогулки по Луне

Почему ничего такого не было с женой? Ни с женой, ни с какой-то другой женщиной. Со стыдом вспоминал он минуты близости в семейной постели… Все это происходило как-то между делом, между прочим. Какая-то спешка, никакой радости. Выполнить свой долг, поставить галочку… И она так же. «Не лезь ты со своими слюнявыми поцелуями, терпеть этого не могу. Да не заваливай ты меня, сама лягу. Вот так. А теперь давай. Давай, давай. Еще. Так, левее, левее, правее. Так. А теперь чуть выше, неумеха, все тебе подсказывать надо. Ну вот, все-о-о-о… Все, я сказала. Я спать хочу. Опять ты меня залил. Презерватив и то снять аккуратно не можешь. Тебе что-то не нравится, лейтенант? Взял раскладушку, пшёл на кухню. Завтра перед работой вынес ведро, детей накормил, в школу отвел. Вечером принес продукты, это понятно? А кто, интересно, будет таскать картошку, морковь? Я, что ли? Это и есть твой супружеский долг. А не твое – тык-тык-тык и полный пшик, учу тебя, учу – все без толку… Поздно освободишься? Меня это не касается, чтоб все было сделано. Измываешься над законной женой? Ничего, ничего, все будет доложено начальству. И парторганизацию в известность поставим».

Какая гадость! Да и с ним ли все это было? Будто во сне. Или сейчас сон, о котором он даже и не мечтал? Вот она, рядом с ним, его новая, настоящая жизнь. Держит его за руку, гладит волосы. Говорит ласково:

– Въалъадъымир, Въалъадъымир, скажи мне что-нибудь по-русски, мне нъръавится русский.

– Тебе нравится русский, а мне твои руки. У тебя красивые руки.

– Харашъо.

– Мне нравятся твои плечи.

– Очченнъ харашъо, Шэллгъа, прадалжяай.

– Боже, что у тебя за варварский русский. Английский – ничего, а русский – просто чудовищное произношение. Не обращай внимания на мои слова. Ты знаешь два земных языка, а я ни одного лунного. Есть кое-что поважнее – например, мне нравятся твои стройные, нежные ноги.

– Как этто харашъо, Шэллгъа, мнъе нръавится, что тебе нръавится.

– Мне нравится целовать твои губы.

– Гаварри, гаварри.

– Мне нравится не только то, что происходит между нами. Мне кажется, я пристал к своему берегу, нашел то, к чему плыл всю жизнь. Знаешь, я очень верю тебе, Рали, может, даже больше, чем самому себе.

Шельге хотелось начать жизнь с начала, быть с этой девушкой каждый день, днем и ночью, встречать рассветы, провожать закаты, – нет, правда, на Луне ни рассветов, ни закатов. Есть – раз в месяц, да кто их видит? Ну, что говорить? Они полюбили друг друга, невысокий, очень обыкновенный опер из Петербурга и высокая, даже очень высокая, белокожая лунная красавица, может, и не красавица – просто необыкновенное существо, женщина из другого мира, сделанная из другого теста. Женщина ли, вот в чем вопрос. Женщина ли она в нашем, земном понимании?

Оба учились любви: Володя – да что Володя, просто ВСВС, вот его формула в недавнем прошлом, этот ВСВС отгораживал его от всего человеческого, – учился тому, чего никогда не было в его жизни, потому что не встретил раньше своей суженой, некогда было кого-то любить, не умел, да так и не научился; Ралина – тому, что давно уже не происходило на Луне между коренными жителями ее планеты.

Теперь уже не Ралина оберегала Шельгу, нет, ему самому хотелось оберегать эту хрупкую молодую женщину, высокую и гибкую, как лоза. Ведь он, Шельга, землянин, он очень сильный по здешним, лунным меркам, он без труда может справиться с целым отрядом селенитов, если кто-то вздумает их обидеть или напасть на них. Да и навыков у него предостаточно, он ведь опер, всю жизнь этому учился. Был ловким парнем и не раз выкручивался из всяких передряг.

Однажды в Уруке случилось то, что селениты называют «лунотрясением». И в Уруке, и в Умме все это, как потом выяснилось, «тряслось» одновременно по всей Луне. Шельга вначале не понял, что произошло, ничего существенного он не заметил, разве что ногами почувствовал легкую вибрацию пола.

Только Ралина почему-то изменилась в лице, руки, ноги свело судорогой, глаза закатились. Шельга успел подхватить, уложил ее…

– Рали, Рали, Ининна, боже мой, что с тобой?

Она хрипела, сильное, красивое тело билось в конвульсиях, на губах выступила пена.

«Как нас учили? – голову набок, чтобы язык не запал…»

– Помогите, хоть кто-нибудь помогите.

Шельга выскочил в коридор. Несколько волобуев лежали на полу и корчились в судорогах. А дальше? Дальше – та же картина. У всех приступ, никого нет на ногах, никого, кто мог бы помочь. Что за неизвестная лунная эпидемия? Лунная падучая…

Кинулся к Рали, поддерживал ее голову, плечи, вытирал рот и лицо платком.

Приступ уходил. Ралина открыла глаза. Тихо сказала: «Прости меня, Шэллъга. Это не от меня зависит. Мне надо полежать немного. Не волнуйся, я отойду, все пройдет».

Понемногу женщина пришла в себя.

– Что это было, Рали?