Ее мать Изабелла умерла, когда Хуане было двадцать семь лет, оставив дочери корону Кастилии. Филипп и Хуана были в то время во Фландрии, но тут же отплыли в Испанию, чтобы получить свое наследство. Разразился шторм, корабли разметало, и опасались, что королевский корабль заблудится. Поведение этих монархов перед лицом смерти было весьма интересным. Филипп застегнулся и завязался в кожаное одеяние, которое потом надули воздухом — «Мэй Уэст» [3]шестнадцатого века, — и преклонил колена в молитве перед священным образом; Хуана же не выказала и следа страха, зато надела свое лучшее платье и прильнула к Филиппу, сказав, что, если корабль начнет тонуть, она прижмется к нему еще крепче. Когда матросы пустили мешок для пожертвований, чтобы умилостивить Пресвятую Деву Гуадалупскую, Хуана преспокойно выбрала самую маленькую монетку из своего кошелька и сказала, что ничуть не беспокоится, поскольку короли никогда не тонут. Они уцелели в шторме, но потрепанному флоту пришлось остановиться в Уэймуте для ремонта.
Узнав о столь знатных гостях, Генрих VII пригласил их посетить Виндзор, но поскольку Хуана заболела, Филипп поехал один. Ему устроили королевский проезд по Лондону и приняли при дворе. История сохранила прелестное описание юной Екатерины Арагонской — ей тогда был двадцать один год. Мы узнаем, что, желая развлечь своего зятя однажды вечером, «моя леди принцесса Екатерина танцевала в испанском наряде с испанской дамой в качестве партнера». Хуана, выздоровев, прибыла в Виндзор несколькими днями позже, где сестры встретились. Некоторые фольклористы связывают этот визит Хуаны Безумной с очаровательным, но загадочным детским стишком:
Когда наконец они прибыли в Испанию, Филипп попытался отодвинуть жену на задний план как умственно неполноценную. Это не понравилось ни кастильцам, ни отцу Хуаны, Фердинанду Арагонскому, который все еще был жив: по завещанию Изабеллы он становился регентом в случае, если их дочь окажется неспособной к управлению страной. Через год пребывания в Испании Филипп Красивый внезапно скончался — возможно, от брюшного тифа, а может быть, и от яда, — и его смерть вызвала у Хуаны полное помутнение рассудка. В безумии она не позволяла похоронить тело мужа и запретила приближаться к нему другим женщинам. Она усадила труп на трон, одела в парчу и горностаевые меха, и после того, как его забальзамировали, отказалась отходить от гроба, который приходилось открывать каждую ночь, чтобы она могла поцеловать лицо мертвеца. В разгар зимы, когда снег лежал на равнинах Кастилии, она решила перевезти тело из Бургоса на юг, в Гранаду; однажды, остановившись на ночлег в монастыре и обнаружив, что тот женский, Хуана немедленно приказала вынести гроб из церкви в поле, где она и ее приближенные провели ночь под ветром и дождем. Что еще хуже, бедная женщина была беременна, и похоронная процессия задержалась в маленьком городке Торквемада, где вдова родила дочь. Двое ее великих сыновей: Карл, который стал Карлом I Испанским (и императором Карлом V), и Фердинанд, который унаследовал титул императора от брата, — были тогда детьми и оставались во Фландрии. Карлу было семь, а Фердинанду четыре года.
Несколько лет безумная королева скиталась по стране в сопровождении похоронных дрог с гробом мужа. Она путешествовала ночью, с закрытым лицом. Наконец ее отцу Фердинанду удалось убедить Хуану поехать в укрепленный замок Тордесильяс, все еще в компании трупа Филиппа — и этот замок стал ее тюрьмой на сорок семь лет. Хуана не покидала замка до самой смерти, пришедшей к ней в семьдесят шесть лет.
Такова была мать великого императора Карла V и бабушка Филиппа II. Когда умер Фердинанд, отец Хуаны, регентство над Испанией перешло к ее сыну Карлу, юноше шестнадцати лет, которого тогда еще не избрали императором. Он посетил мать в ее ужасной келье, где она проводила дни, скорчившись на полу, в лохмотьях, окруженная тарелками с несъеденной пищей. Почти до конца жизни Карла V, столь могущественного и прославленного в глазах мира, владыку большей части Европы и новых земель Америки, преследовало ужасное видение кельи, в которой его мать лежала на полу или бредила и буйствовала — как говорят, даже отказываясь от утешения религии. Безумную королеву Испании, словно Глэмисское чудовище [4], Карл показал сыну Филиппу, когда мальчик достаточно вырос, чтобы понять увиденное. Филипп заглянул к своей бабушке по пути в Ла-Корунью, куда ехал с великой торжественностью, чтобы отплыть в Англию для женитьбы на Марии Тюдор; в последний раз он видел прародительницу Габсбургов живой.