Прогулки по чужим ночам

– Трудно. Эти люди сломали многие жизни. Василий Алексеевич был заместителем директора, а во время войны работал в НКВД, потом – в СМЕРШе. Думаю, на его совести сотни невинных душ. Но когда я познакомилась с ними, были уже иные времена, хотя многие помнили годы, когда каждый трясся за свою жизнь. Я пришла сюда в лабораторию сразу после школы, чтобы заработать стаж. Василий Алексеевич и тогда еще был царь и бог и воинский начальник! Все его боялись.

Знаете, он хоть и был немолодой, но внешне очень хорош собой – крупный темноволосый мужчина, красивые карие глаза – вот только всегда на всех смотрел с подозрением, словно знал о каждом что-то постыдное. Я отлично помню его выступления на различных собраниях.

А еще ваш дед постоянно против чего-то боролся. То против шариковых ручек – кричал, что это диверсия, тлетворное влияние Запада, то вдруг начинал ходить по лабораториям и отделам, записывать, кто во что одет, кто из женщин красится, кто какие сигареты курит. Сейчас это кажется бредом, а тогда… Директор института, профессор Евсеев, несколько раз указывал ему, что надо бы умерить пыл, но Василий Алексеевич был непробиваемый. А когда руководителя одной из наших лабораторий уволили, а потом он и вовсе исчез, все поняли: это работа Климковского, потому что незадолго до увольнения молодой ученый достаточно резко высказал ему свое неудовольствие по поводу тотальной слежки и вмешательства в работу его лаборатории.

Жена Василия была совсем другого склада. Неприметная, рядом с мужем ее никто и не замечал – серая мышь, и только! Но эта мышь всегда все видела, слышала и знала. И доносила, доносила самозабвенно: кто задержался на перерыве, кто перепутал данные или допустил перерасход материала. Профессор Евсеев несколько раз пытался избавиться от этой семейки, но все зря. Кто-то прикрывал их. А когда в институте понадобился еще один переводчик, пришла Люба. Мы и не знали, что у Климковских есть дети, а тут пришла девочка – тихая, милая. Все поначалу думали: яблоко от яблони недалеко падает, ан нет! Это яблоко упало настолько далеко от яблони, что казалось, такая девочка просто не может быть дочерью подобных родителей. Мы с ней немного дружили, да… и я знала, что родителей своих она боялась, особенно матери. Надо сказать, что Ольга Андреевна ненавидела дочь люто, и это было столь противоестественно и так бросалось в глаза, что Люба сразу завоевала всеобщую симпатию. Она была красивой… немного похожей на отца, но маленькой и субтильной. Вы не такая, нет. А вот чей у нее был характер, вообще непонятно.

А потом она пропала. Просто пропала – и все. Ходили слухи, что родители запихнули ее в какую-то клинику, не то донесли на нее, и ее посадили – но после этой истории ненависть к Климковским стала настолько откровенной, что когда Василий и Ольга вышли на пенсию, никто не пришел их проводить. А это было беспрецедентно!

– А что же могло случиться на самом деле?!

– Думаю, ваша мать забеременела, не будучи замужем. Климковские же страшные ханжи, а тут такая история… Не знала, что они сотворили с Любой, вот только сейчас и поняла. Ее заставили от вас отказаться, да?

– Возможно. А где они сейчас?

– Гдe-то был у меня их адрес, да… а, вот, пишите: Космодемьянской, 18, квартира 174. Думаю, они там. Вы пойдете к ним?

– Не знаю. Скажите, Валентина Дмитриевна, а была ли в вашем институте еще переводчица после… Любы?

– Да, немного позже создали целый отдел технического перевода, к нам часто приезжали иностранцы из соцлагеря.

– А не было ли среди них женщины – матери-одиночки с сыном Андреем?

– Нет, такой не было точно. А почему вы спрашиваете?

– Да так… скажите, а бывал ли среди иностранцев немец Клаус-Отто Вернер?

– Клаус? Ну конечно же! Ведь и новый переводчик понадобился именно из-за приезда Клауса! Он разрабатывал какое-то сходное с нашим направление и приезжал несколько раз, Люба переводила для него статьи на немецкий, он несколько месяцев жил здесь, потом уехал… а после исчезла и Люба. Боже мой! Так вы – дочь Клауса?!

Она ошарашенно смотрит на меня, а у меня в голове кавардак еще тот. Я не могу быть дочерью Клауса Вернера, он же бесплодный… Откуда мне это известно? От Андрея. А он нам врал. Может, и насчет этого солгал?

– Он мог соврать, – говорит Вадик.

Мы с Рыжим всегда мыслим в одном направлении.

– Да, но…

– Боже мой! – Валентина Дмитриевна трет виски. – Через столько лет найти объяснение! Конечно же, вы – дочь Клауса! Климковские никогда бы не позволили, чтобы их дочь воспитывала ребенка от немца! В их понимании немец был врагом, а Клауса они ненавидели патологически. Думаю, своим фанатизмом они раздражали и тех, кто их прикрывал, потому что после исчезновения Любы их обоих через несколько месяцев отправили на пенсию.

– А потом Клаус приезжал?