Прогулка заграницей

Внукъ. Да, конечно, вы правы. Но я недолго живу дома. Тамошняя жизнь, знаете, не можетъ удовлетворить человѣка съ высшею натурою. Бостонъ, знаете, очень узокъ. Тамъ этого и не подозрѣваютъ, конечно, да и убѣдить ихъ въ этомъ нельзя; я даже и не пробовалъ, да и къ чему? Да, Бостонъ слишкомъ мелокъ, но онъ такого самъ о себѣ хорошаго мнѣнія, что не замѣчаетъ этого. Человѣка, много путешествовавшаго, какъ, напримѣръ, я, и видѣвшаго свѣтъ, конечно, не обманешь, но что же, я васъ спрашиваю, можетъ онъ сдѣлать? Ему не остается ничего другого, какъ предоставить ихъ самимъ себѣ и искать иной сферы, которая болѣе бы гармонировала съ его вкусами и развитіемъ. Я заѣзжаю туда, быть можетъ, не болѣе одного раза въ годъ, когда у меня нѣтъ въ виду ничего лучшаго, но и то долго тамъ не остаюсь. Я почти все свое время провожу въ Европѣ.

Гаррисъ. Понимаю. Вы составляете планъ я…

Внукъ. О, нѣтъ, прошу извинить меня. Я не составляю никакихъ плановъ. Я просто слѣдую прихоти минуты и не желаю накладывать на себя никакихъ узъ. Я слишкомъ старый путешественникъ, чтобы стѣснять себя заранѣе намѣченными цѣлями. Я просто путешественникъ — старый путешественникъ, словомъ, человѣкъ всесвѣтный, иначе я не знаю, какъ и назвать себя. Я никогда не говорю: я поѣду туда или сюда. Я ничего не говорю, я только дѣйствую. Черезъ недѣлю, напримѣръ, вы найдете меня въ Испаніи въ гостяхъ у какого-нибудь гранда, а, можетъ быть, и въ Венеціи, или же по дорогѣ въ Дрезденъ. Вѣроятно, я поѣду затѣмъ въ Египетъ. Въ то время, когда всѣ будутъ говорить: «онъ теперь на Нильскихъ водопадахъ», я уже давно буду гдѣ-нибудь въ Индіи. Этимъ я постоянно всѣхъ удивляю, такъ что про меня теперь стали говорить: «да, когда мы слышали о немъ въ послѣдній разъ, онъ былъ въ Іерусалимѣ, но, Богъ знаетъ, гдѣ онъ теперь находится».

Наконецъ, внукъ поднялся, чтобы уходить, вѣроятно, онъ вспомнилъ, что его ожидаетъ какой-нибудь императоръ. При прощаніи повторилось то же, что и при рекомендаціи: царапая мою руку своими когтями и прижимая шляпу къ желудку, онъ трижды переломился пополамъ и пробормоталъ:

— Весьма счастливъ, весьма счастливъ съ вами познакомиться. Желаю вамъ всякаго успѣха!

Съ этимъ онъ избавилъ насъ отъ своего присутствія. Великое дѣло имѣть знаменитаго дѣда!

У меня нѣтъ причины преднамѣренно выставлять въ смѣшномъ видѣ этого малаго; легкое негодованіе, которое онъ во мнѣ возбудилъ, прошло очень скоро и оставило послѣ себя только чувство презрительнаго сожалѣнія. Нельзя серьезно сердиться на абсолютную пустоту. Я только постарался буквально передать слышанное, и если это мнѣ и не вполнѣ удалось, то сущность, смыслъ его словъ переданъ мною все-таки вѣрно. Этотъ малый вмѣстѣ съ тою трещеткой, которую я встрѣтилъ на одномъ изъ озеръ Швейцаріи, представляетъ единственный курьезный образчикъ представителей Юной Америки, попавшейся мнѣ за все время моихъ странствованій заграницей. Этотъ внучекъ, имѣя двадцать три года отъ роду, въ теченіе разговора пять или шесть разъ отнесся о себѣ, какъ о «старомъ путешественникѣ» и не менѣе трехъ разъ назвалъ себя (съ невозмутимой увѣренностью, которая приводила меня въ ярость) «человѣкомъ всесвѣтнымъ». Недурно также было его заявленіе, что онъ махнулъ рукой на «узкость» Бостона и не старался исправить ее.

Построивъ караванъ въ походный порядокъ и обойдя его изъ конца въ конецъ, чтобы удостовѣриться, хорошо ли всѣ связаны общей веревкою, я отдалъ сигналъ къ выступленію. Вскорѣ дорога привела насъ на открытый лугъ. Лѣсъ, доставившій намъ такъ много затрудненій, остался позади, и предъ нами поднималась цѣль нашей экспедиціи — вершина Риффельберга.

Мы подвигались по дорогѣ, проложенной для муловъ; она шла зигзагами и, поворачивая то вправо, то влѣво, поднималась все выше и выше; намъ сильно мѣшало то обстоятельство, что дорога эта просто кипѣла отъ множества туристовъ, изъ которыхъ одни поднимались, другіе спускались; къ нашему удивленію всѣ они шли совершенно свободно, не связываясь другъ съ другомъ веревкою. Мнѣ пришлось употребить все вниманіе, такъ какъ мѣстами дорога была не шире двухъ ярдовъ и притомъ проходила по довольно крутому склону, кончавшемуся обрывомъ въ восемь или девять футовъ. Поминутно мнѣ приходилось подбадривать своихъ людей и увѣщевать ихъ не поддаваться ужасу.

Мы могли бы достигнуть вершины до наступленія ночи, но произошла задержка отъ потери зонтика. Я уже хотѣлъ махнуть на него рукою, но между людьми поднялся ропотъ, впрочемъ, вполнѣ основательный, такъ какъ на этой открытой мѣстноcти мы въ особенности нуждались въ защитѣ отъ могущей упасть лавины; поэтому я приказалъ стать лагеремъ и послалъ сильный отрядъ для розысканія потерянной вещи.