Прогулка заграницей

Вслдъ затмъ раздался топотъ ногъ, поднялась какая-то дикая возня, сопровождаемая хриплыми криками команды, заглушаемой ревомъ втра, неистовствующаго среди штабелей гонту. Темнота стояла такая, что невозможно было различать людей, работающихъ по близости, а расходившіяся волны ежеминутно угрожали поглотить наше утлое судно. Вдругъ къ капитану поспшно подходитъ помощникъ и взволнованнымъ голосомъ шепчетъ ему на ухо.

— Приготовьтесь, сэръ, къ худшему — у насъ открылась течь.

— О, Боже, гд?

— Сейчасъ позади второго звена.

— Только чудо можетъ спасти насъ. Не говорите объ этомъ никому, иначе начнется суматоха и паника! Направьте плотъ къ берегу и приготовьтесь выпрыгнуть съ канатомъ, какъ только мы подойдемъ. Господа, полагаю, что вы не откажетесь помочь намъ въ такую опасную минуту. У васъ есть шляпы, идите же и работайте для спасенія своей жизни.

Налетлъ второй порывъ втра, еще боле сильный и обдалъ насъ брызгами волнъ. Внезапно съ передней части плота, откуда-то издалека, послышался крикъ, крикъ самый ужасный, какой только можно слышать на вод.

— Человкъ за бортомъ!

— Подержи слва! Не бда! Пусть лзетъ на плотъ или на беретъ! — кричитъ капитанъ.

— Бурунъ впереди! — доноситъ до насъ втеръ.

— Гд?

— Не дальше, какъ на длину бревна отъ носа съ штирборта! Ощупью добрались мы по скользкимъ бревнамъ до указаннаго мста и съ энергіей отчаянія принялись за выкачиваніе воды, но тотчасъ же услышали тревожное восклицаніе помощника капитана, кричавшаго откуда-то съ кормы.

— Прекратите выкачиваніе, или мы сядемъ на мель!

Но вслдъ затмъ послышался радостный крикъ:

— Земля, съ бакборта у самой кормы!

— Спасены! — кричитъ намъ капитанъ, — Прыгай на берегъ, крпи причалъ за дерево, передавай конецъ на плотъ!

Еще минута, и вс мы были уже на берегу, плача и обнимаясь отъ радости, не обращая вниманія на разразившійся ужасный ливень. Капитанъ говорилъ намъ потомъ, что, плавая по Неккару цлыхъ сорокъ лтъ, онъ вынесъ не мало бурь, способныхъ и у хорошаго моряка вызвать на лиц блдность, но такой, какую пришлось пережить намъ, онъ еще не видывалъ. Какъ знакомы были мн эти слова! Не мало пришлось мн плавать по морю и слышать отъ капитановъ буквально то же самое.

Мы ршили выразить капитану свою благодарность и удивленіе его мужеству; выбравъ минуту, мы обсудили дло и согласившись относительно редакціи, написали благодарственный адресъ, который и преподнесли капитану при соотвтственной подобному случаю рчи.

Протащившись въ темнот подъ проливнымъ дождемъ цлыхъ три мили, мы добрались, наконецъ, до таверны «Натуралистъ» въ деревн Гиршгорнъ. Было уже одиннадцать часовъ ночи, и мы едва держались на ногахъ отъ утомленія и перенесенныхъ волненій. Никогда не забуду я этой ночи.

Содержатель гостинницы былъ богатъ и поэтому считалъ себя въ прав быть нелюбезнымъ; съ большой неохотой поднялся онъ съ теплой постели, чтобы отворить намъ дверь. Но волей или неволей, а пришлось таки ему приняться за изготовленіе для насъ кой-какого ужина въ то время, какъ сами мы занялись варкою пуншу, который долженъ былъ предохранить насъ отъ чахотки. Поужинавъ и выпивъ пуншу, мы просидли еще около часу, куря трубки, перебирая въ памяти эпизоды изъ только-что пережитаго приключенія и обсуждая редакцію задуманнаго нами благодарственнаго адреса. Затмъ мы поднялись въ верхній этажъ дома и перешли въ чистую, нарядную комнату, отведенную намъ въ качеств спальни, въ которой стояли прекрасныя, удобныя кровати съ подушками, наволочки которыхъ были обшиты изящными кружевами ручной работы. Кружева эти составляютъ частъ фамильныхъ драгоцнностей, переходящихъ изъ рода въ родъ.

Подобное кружевное блье, равно какъ и чистыя комнаты и постели, настолько не обыкновенны въ нмецкихъ деревняхъ, насколько рдки въ нашихъ. Наша деревня во многихъ отношеніяхъ превосходитъ нмецкую, но такихъ гостинницъ, какія встрчаются повсюду въ Германіи, въ нашей деревн вы не найдете.

Таверна «Натуралистъ» не даромъ носитъ свое названіе; вс залы и вс комнаты ея были уставлены большими стеклянными ящиками, наполненными чучелами всевозможныхъ птицъ и животныхъ со стеклянными глазами; чучела были хорошо набиты, и посадка ихъ отличалась большою естественностью и даже драматичностью. Едва мы легли въ постель, какъ дождь совершенно прекратился и на неб появилась луна. Я скоро погрузился въ сонъ, не обращая вниманія на чучело большой блой совы, которая съ высокой своей подставки смотрла на меня съ такимъ видомъ, какъ будто она и раньше гд-то встрчалась со мной, но не можетъ сказать этого съ увренностью и потому усиленно вспоминаетъ.