Прогулка заграницей

Въ отвтъ на это бродяга только спросилъ: «Были ли въ числ этихъ героевъ ученые?» Вопросъ этотъ, конечно, возбудилъ смхъ, такъ какъ ученые не пользовались особымъ уваженіемъ въ т времена. Но бродяга не смутился; онъ сказалъ, что, быть можетъ, онъ молодъ, но это не иметъ большого значенія — наука, рано или поздно, а заставитъ себя уважать. Онъ прибавилъ, что на слдующее утро онъ пойдетъ на дракона. Тогда, изъ сожалнія, ему предложили хорошее копье, но онъ отклонилъ его, сказавъ «копье безполезно для ученаго». Ему дали поужинать вмст со слугами и положили спать въ конюшн.

Когда на слдующее утро онъ собирался на борьбу, тысячи народа пришли посмотрть на него. Императоръ сказалъ:

— Не будь безразсуденъ, возьми копье и сними свой ранецъ.

Но бродяга отвчалъ:

— Это совсмъ не ранецъ, — и двинулся въ путь.

Драконъ подстерегалъ уже свою добычу. Изъ пасти его валили громадные клубы срнистаго дыма и языки синеватаго пламени. Ободранный рыцарь, ставъ въ удобную позицію, снялъ съ плечъ свой цилиндрической формы ранецъ, который былъ обыкновеннымъ приборомъ для вытягиванія огня, хорошо извстнымъ въ настоящее время, и, выбравъ моментъ, отвернулъ кранъ и выстрлилъ изъ своего прибора прямо въ середину раскрытой предъ нимъ пасти дракона. Мгновенно пламя изъ дракона было вытянуто, и чудовище скорчилось и издохло.

Человкъ этотъ призвалъ себ на помощь свой разумъ.

Въ своей лабораторіи онъ выводилъ драконовъ изъ яицъ, наблюдалъ за ними съ материнскою заботливостью, терпливо изучалъ ихъ и производилъ надъ ними опыты въ то время, какъ они развивались. Такимъ образомъ онъ, наконецъ, открылъ, что огонь составляетъ основу жизни дракона, и что если изъ дракона вытянуть какимъ-нибудь способомъ этотъ огонь, то чудовище не въ состояніи жить и околваетъ. Копьемъ этого сдлать было нельзя и вотъ онъ изобрлъ особый приборъ.

Когда такимъ образомъ драконъ былъ уничтоженъ, императоръ палъ герою въ объятія и сказалъ:

— Избавитель, назови намъ свою награду, — и при этомъ незамтно подалъ знакъ полчищу своихъ дочерей, чтобы он приблизились. Но бродяга, не обративъ на нихъ ни малйшаго вниманія, сказалъ:

— Я хочу, чтобы въ награду мн была бы предоставлена монополія выдлки и продажи очковъ во всей Германіи.

Отскочивъ отъ него, пораженный императоръ воскликнулъ:

— Вотъ претензія, превосходящая все, что-либо мною слышанное! Клянусь короной, желаніе довольно скромное. Почему бы вамъ уже не потребовать всего имперскаго казначейства?

Но императоръ далъ слово и сдержалъ его. Ко всеобщему удивленію, великодушный монополистъ тотчасъ же настолько понизилъ цну на очки, что снялъ этимъ съ народа значительную тяжесть. Императоръ, чтобы увковчить этотъ великодушный поступокъ и выразить свое одобреніе, издалъ декретъ, которымъ предписывалось каждому купить себ очки и носить ихъ, не обращая вниманія на то, нужны они ему или нтъ.

* * *

Вотъ откуда ведетъ свое начало общая привычка въ Германіи носить очки; а разъ привычка эта укоренилась, она сдлалась неистребимою и сохранилась въ имперіи до настоящаго времени. Такова легенда нкогда пышнаго и гордаго замка, принадлежавшаго этому монополисту и носящаго названіе «Очковыхъ Руинъ»,

Мили на дв или на три пониже «Очковыхъ Руинъ» мы проходили мимо группы строеній, обведенныхъ стною и расположенныхъ на правомъ берегу рки на самой вершин одного изъ холмовъ. Верхній гребень передней стны на протяженіи около 200 ярдовъ былъ густо задрапированъ плющемъ, а изъ общей массы зданій живописно поднимались три старыя башни. Замокъ этотъ содержится въ отличномъ порядк и служитъ мстомъ жительства какой-то фамиліи княжескаго происхожденія. Онъ тоже иметъ свою легенду, но я не буду ея приводить, такъ какъ сомнваюсь въ истин нкоторыхъ деталей.

Въ этой мстности работники итальянцы занимаются взрывомъ камня, чтобы образовать въ холмахъ выемку для полотна новой желзнодорожной линіи. Работы производились въ 50 или 100 футахъ надъ уровнемъ рки. Когда плотъ нашъ внезапно завернулъ за одинъ изъ мысовъ, рабочіе эти начали кричать и подавать намъ сигналы, чтобы предупредить насъ о взрывахъ. Предупредить насъ было не трудно, но что же мы-то могли сдлать? Мы не могли ни заставить свой плотъ плыть противъ теченія, ни ускорить его движенія внизъ, ни податься съ нимъ въ сторону, такъ какъ рка была чрезвычайно узка; мы не могли даже воспользоваться защитою высокихъ отвсныхъ скалъ противоположнаго берега, такъ он-то, повидимому, и должны были взлетть на воздухъ. Какъ видите, намъ ничего больше не оставалось, какъ ждать и молиться.