Прогулка [СИ]

Это было, как нырнуть с разбегу в темную ночную воду, с обрыва, в месте незнакомом, опасном, без всяких разведок, отчаянно положась на что-то вне себя самой.

Глава 20

— Василевская! Я что, с окном разговариваю? Ты записала тему своего доклада?

— Нет!

Собственный голос ударил ее в темноте, которая уже расползалась, показывая пыльное окно с высокими за ним тополями, усыпанными миллионами сережек, длинных и красных, как толстые гусеницы. Голос принадлежал Кире нынешней и потому картинка исчезла, а Кира села, опуская ноги к тапочкам и морщась от боли.

— Нет, — сказала снова темноте вокруг, — тогда уже с самого начала. Давай, поехали.

Ей не нужна была весна, в которой уже есть недавние воспоминания, такие тайные, такие сладостные. Отсюда она уходила в прошлое дважды. Сначала в майский день перед летними каникулами, уже после того, как остригла волосы. И после — в более ранний ноябрь, ветреный и холодный, в котором все началось, вернее, почти началось, а настоящее начало случилось в сентябре, когда вместо Элланы Леонидовны, рослой физручки с большой грудью, выпуклым животом и длинными ногами, директриса представила им нового учителя физкультуры. Вадима Михайловича.

— Конечно, в вашем возрасте уже положены раздельные уроки физкультуры, — утомленно сказала директриса, бережно касаясь маникюром начесанной башни залакированных волос, — но кто ж нынче идет в школу работать. Пока Эллана Леонидовна болеет, с вами, — она с еще большим утомлением оглядела строй девочек в красных футболках и синих трикотажных трусиках…

— Коровами, — ясным шепотом продолжила Ленка, наклоняя голову ближе к Кириной.

— Самашина, — без выражения отметила директриса, — не посмотрю, что ты у нас талант, получишь двойку по поведению. Так вот, с вами будет заниматься Вадим Михайлович, он пришел на весь учебный год и согласился вести совместные уроки во всех старших классах. А если что-то изменится, он доведет только мальчиков.

После уроков Кира, посмеиваясь, шла домой и слушала пылкие речи подружки. Та с упоением влюблялась раз в месяц, а то и чаще, было бы в кого.

— А-фи-геть, — убежденно делилась Ленка, удобнее устраивая под мышкой папку с эскизами, — а плечи какие! Ноги! Ты видела ноги, Кирюша?

— Угу. А лицо, как топор. И глаза белые.

Кира вспомнила светлые, почти без выражения глаза под недлинными ресницами, вежливый взгляд, без попыток понравиться будущим ученикам. Только волосы были хороши, подумалось тогда ей. Густые, наверное, когда длинные, то прям, кольцами вьются, чисто какой Лель, или нет, в древней Греции, историчка рассказывала, такие были блондины-греки, с золотыми волосами.

— Что?

— Дурында ты, говорю! Он же не барышня, глазками хлопать. Как раз такие вот — стальные. Как у сыщика. Ну, ты понимаешь, да?

— А как же Рафик? — поддразнила Кира подругу ее недавней страстью к изящному чернявому татарину из десятого Б, — ты же орала, ах, только брюнеты! Чтоб смуглые, как индейцы.

— Какой с Рафки индеец, — рассудительно возразила Ленка, — у него батя на базаре черешней торгует. Тоже мне. Ромео. И вообще, он за Хелькой бегает.

— За Хелькой все бегают, — так же рассудительно напомнила Кира.

И вообще, про физрука говорить не хотелось. И думать про уроки тоже. Лето кончилось, снова пацаны со своими подколочками. Кирка-затирка. Или еще грубее. А на совместных уроках думай теперь, как справляться с месячными. Эллана хоть и вредная тетка, но ей можно было справку из медпункта принести, в этому как? Совать листок с размашистой записью латинскими буквами «mensis»? У Тоньки один раз такую справку вытащили, из сумки, и потом ржали, таскали по коридору, орали вслух: Маканина! Менсис! Маканина, гыгыгы… Выходит, этот молодой совсем мужик, с мордой, как топор, он станет эти справки читать и в журнал скрепочкой пришпиливать.

Кира шла, глядя, как мелькают из-под юбки загорелые летние коленки, краем уха слушала Ленкину болтовню. И скучала по лету, раздумывая, скучать ли по тому, которое только что пролетело. Или уже начать ждать следующего.

— Ты чего смеешься? — обиделась Ленка, снова подхватывая сползающую папку.

— Я улыбаюсь. Лето — пролетело. Про-лете-ло. Понимаешь? Тогда зима — прозимит, а весна провеснит.

Ленка подумала и покачала головой.

— Про лето красиво. А остальное — какая-то вышла ерунда. Не гармонично. Прозимила. Провеснила. Осень-проосень.

— Осенью — осеняет, — осенило Киру, — вот! А про другие найдем еще.

— Придумаем? — согласилась Ленка, жмурясь на отблески солнца в окнах.

Кира помотала головой. Зачем придумывать, нужно поискать. Оно есть, только пока не попалось.

— Провесная весна, — басом спела Ленка, — вяленая, значит! Фу, фигня. Смотри, получается, как с картиной. Когда все на своих местах, то все поет, прям. А если не стыкуется, то режет глаз. Даже если все отдельно красивенько. У тебя со словами так же.

— В-общем, скорее бы лето. Прилетело, — подвела итог Кира, вспомнив, что прошедшее ничем особенным не порадовало, ну, море, ну, солнце, но не случилось прекрасного какого романа, и по Ленкиному выражению — «прынц» — не явился.