Прогулка с нелюдем (СИ)

Сказав это, она резко развернулась и ушла, побрякивая ведром.

Я открыл дверь и вышел на лестницу. Это была действительно старая, скрипучая винтовая лестница. Однако, она выглядела вполне надежно. В старину умели строить навечно. Сверху доносилась музыка. Кто-то перебирал струны гитары. Я пошел наверх. Лестница извивалась и извивалась. Вместо конца подъема, за поворотом я видел только продолжение поворота, от этого казалось, будто я вообще не двигался. Время от времени, я смотрел вниз, чтобы убедиться, что это не так, и видел, что уже довольно высоко поднялся. Жили же в древности люди без лифтов. У меня уже стала кружиться голова, когда я, наконец, достиг цели.

На вершине башни, прямо под остроконечной крышей, я обнаружил маленькое круглое помещение со смотровыми окошками по всему периметру.

На полу, прислонившись к стенке и опершись, как на трость, на гитару, сидел обитатель башни, которого и кормила уборщица. Он был слишком молод, чтобы быть домовым, и слишком материален для призрака. Это был обычный человек — бездельник, как я или как тот, кто читает сейчас мой рассказ, вместо того чтобы работать.

Он поднялся на ноги, ткнул меня пальцем в грудь и сказал:

— Я тебя знаю: ты живешь в этом замке.

— Тебе это сказала уборщица, — его проницательность меня нисколько не удивила. — А ты, должно быть, призрак этой башни.

— Чушь! В этом замке нет, и не может быть никаких призраков. Поверь мне как специалисту.

— Неужели? А я думал, что во всех старых замках водится какая-нибудь нечисть.

— Сразу видно, что ты не жил в старых замках. Все эти предрассудки выдумали люди, которые в замках разве что ночевали. Запомни: нечисть никогда не заводится в чистоте. Мне доводилось жить в разных замках. В некоторых действительно без святой воды делать нечего. Но ты и представить себе не можешь, до какого состояния они были доведены! А здесь очень чистоплотный дворецкий и уборщица трудится весь день как пчелка. Даже в башне всегда чисто как в церкви, а ведь дворецкий сюда не заходит, он боится высоты. Но в любом замке, если в нем перестают поддерживать чистоту, уже через месяц заведутся клопы и тараканы, через год — крысы, а через сто лет — монстры, привидения и даже вампиры. Я в таких замках бывал! Окна, непрозрачные от паутины, в комнатах воняет плесенью, подвалы темные, сырые, вонючие, со скелетами на ржавых цепях. Чтобы там выжить, надо обладать очень хорошим чувством юмора.

— А в этом замке что за подвал, в смысле скелетов?

— В этом — не знаю. Меня, собственно, в замках всегда больше интересовали башни, а не подвалы: из башен вид лучше. Дворецкий запирает подвал, но, насколько я его знаю, он и там навел порядок. Внизу, он, скорее всего, хранит какие-нибудь метлы и тряпки. Скелетов там точно быть не может. Не тот человек: для него порядок прежде всего.

Обитатель башни подошел к окошку и уставился вдаль, медленно перебирая струны гитары.

— Так кто же ты, если не призрак? — спросил его я.

— Ты живешь в замке, а я — в башне, — ответил он, медленно поворачиваясь лицом ко мне. — Я такой же, как ты, вся разница между нами только в этом.

— И давно ты здесь? — спросил я.

— Я, знаешь ли, календари не читаю… Достаточно, чтобы все здесь знать, но мне тут еще не надоело.

— Ты побывал во многих замках?

— Это мое хобби. Я люблю одиночество и тишину.

— Чем же ты живешь?

— Жизнью, как и все, — он посмотрел на меня и улыбнулся. — Дворецкие меня, как правило, не любят, но терпят, ведь я им не мешаю. Всегда найдется кто-нибудь, чтобы позаботиться обо мне. Здесь меня кормит эта очаровательная девочка, — он мечтательно посмотрел на лестницу. — Она прелесть, правда? Только в деревнях и в старых замках встречаются такие милые наивные крошки. Представь себе, она краснеет почти всегда, когда я на нее смотрю. Я влюбился бы в нее, но, увы… Я разбираюсь в женщинах не хуже, чем в замках. В моей душе скопилось столько грязи, что я, кажется, не могу прикоснуться к женщине, ее не испачкав.

— Зачем же пачкать? — мне нравилась его самоуверенность. — Как крупный специалист, ты мог бы стать ее наставником в дальнейшей жизни.

— Тот, кто знает жизнь, должен быть очень осторожным, — сказал он, неожиданно посерьезнев. — Нельзя говорить людям о том, что точно знаешь. Если они узнают правду, им станет неинтересно, и они не захотят дальше жить. Наставником может быть только тот, кто еще сам должен учиться и учиться.

— Ты все уже знаешь?

— Об уборщице — да. Несколько месяцев разговоров, комплиментов, сомнений, волнений, а потом — тоже, что и всегда. Стоит ли борьбы такая победа?

— Ты так хорошо узнал жизнь, когда сидел в подвалах и башнях?

— Да, чтобы узнать жизнь нужно спрятаться и глядеть со стороны. Лучше всего для этого подходят башни старинных замков. Смотри, — он повернулся к окошку и поманил меня пальцем к себе.

Я подошел к нему. Прекрасное зрелище. Было видно всю деревню, капустное поле и церковь за ним, дорогу, по которой я приехал. Солнце ярко освещало все это. Мир географической картой развернулся передо мной.

— Вот отсюда я и наблюдаю, — сказал отшельник.