Прогулка по висячему мостику

— «Права», потому что мне на самом деле очень хочется это сделать, а «почти», потому что если я позволю себе поддаться этому порыву, то я тебя, скорее всего, просто убью.

— Знаешь, в глубине души я с недавнего времени недоумеваю, как ты не сделал этого до сих пор.

Женечка расхохотался:

— Нет, Ирка, я тебя точно когда-нибудь придушу собственными руками, — Женечка веселился от души. — Ладно, как чувствуешь-то себя?

— Да вроде нормально…

— А ну-ка, попробуй встать.

Женечка забрал у нее пустую чашечку. Ира поднялась вполне уверенно, но легкая потеря ориентации в пространстве еще не рассеялась окончательно. Так что в гостиную, где ждал шикарно накрытый стол, Ира шла, опираясь на Женечкину руку.

— Ешь, давай, а то помрешь с голоду, и мне придушить некого будет, — веселился Женечка, усаживая Иру на диван.

Ира почувствовала, что действительно очень голодная. Пара отбивных и миска салата исчезли в ней так, что она и заметить не успела. Женечка от души потешался над ее прожорливостью, но, сменив опустевшие тарелки на полную корзину инжира, вполне серьезно спросил:

— Что делать теперь думаешь?

Вполне обычный вопрос вызвал, казалось, ничем не обоснованную настороженность. Ира, не пытаясь понять «с чего бы это?» и следуя наитию, поскорее скрыла свой вздёрг вполне обычным ответом. Ответом правдивым… но только с одной стороны…

— Пока попытаюсь просто жить. Продолжу заниматься Генкиной мебелью. Ближе к концу сентября съезжу с Генкой и Радным на выставку и после нее окончательно доделаю эскизы. Заодно твой труд читать продолжу и, может быть, даже что-нибудь еще нарисую.

— А поющий домик как поживает?

— Там все по плану и мое вмешательство почти не требуется.

— Это понятно. Я про другое — поет?

— Поет, но только если я там одна… а может, и всегда поет, просто, когда вокруг народ тусуется, я не слышу…

— Может быть… — сказал Женечка задумчиво. — Я по-привычке от тебя расспросов с пристрастием жду, а ты молчишь. Аж страшновато как-то!

Ира усмехнулась. Она чувствовала себя носителем тайной информации в застенках вражеского стана. Почему она так отчаянно пытается спрятать свое странноватое настроение, выяснять было некогда. Женечка его, безусловно, почувствовал. Что это такое, он, судя по «допросу», предваренному «пыткой», понятия не имеет. «И не надо», — решила Ира, и ей тут же пришла на ум замечательная тема для обсуждения:

— Можно подумать ты мне вот так вот и расскажешь, что тогда под водопадом случилось!

— Представляешь — расскажу!

— Да неужели! — с нарочитым сарказмом воскликнула Ира.

Женечка усмехнулся, но тут же стал серьезным.

— Знаешь, я не разнообразия ради сегодня над тобой малость поизмывался. Там в водопаде ты меня перепугала насмерть. Я, в принципе, знаю, что ты такое есть, но даже представить себе не мог, до какой степени ты, оказывается, уже распоясалась, девочка моя!

— Жень! О чем ты? К тому, что случилось в водопаде, я — по крайней мере, осознанно — не имею никакого отношения!

Женечка не удостоил вниманием Ирино замечание.

— В мозгу, то есть в пределах физической плоти, существует особая настройка, заставляющая нас почти бессознательно ассоциировать себя с собственным телом. Подавляющее большинство людей, интересуясь так называемой загробной жизнью, обычно спрашивают: «А что будет с моей душой, когда я умру?». Хотя на самом деле данный вопрос уместней задать по-другому: «Что будет со мной, когда умрет мое тело?». Для человека является безусловным, что «Я» — это тело, а душа — нечто к нему прилагающееся.

Вообще-то, на самом деле, для подавляющего большинства людей формулировка вопроса «а что будет с моей душой, когда я умру?» верна на 99,9 %, потому что физическое тело действительно практически единственное, что у них реально есть.

Говоря «реально», я, в данном случае, имею в виду не только эту реальность.

Энергетический сгусток, который принято называть душой, у подавляющего большинства не имеет устойчиво сформированной структуры и поддерживается, создавая личность, лишь за счет жизнедеятельности тела. После прекращения в нем физиологических процессов, такие энергетические сгустки рассеиваются в первозданные энергетические токи, и личность прекращает свое существование.

Но есть и устойчивые личностные структуры, для которых полностью правомерна формулировка «что будет со мной, когда умрет мое тело?».

Наше тело — это универсальный инструмент для взаимодействия с этой реальностью. Правда, в нем заложена потенциальная возможность взаимодействовать и с иными, так называемыми параллельными мирами. Определенные тренировки и условия дают возможность физической субстанции, называемой телом, функционировать при настройках восприятия на другие частоты, но их диапазон невелик, а возникающее взаимодействие неполноценно. Применение на практике этих возможностей лежит в основе эзотерики и оккультизма.

— …к чему ты меня постоянно пытаешься приобщить, — язвительно вставила Ира.

Женечка смерил ее взглядом.