Прогулка по краю пропасти

– Камон[3], Леша! – крикнула из автобуса режиссерша (она в отличие от Лехи берегла свою задницу). – Лайв[4] черьез пять минут!

Пока монтажеры в дикой спешке монтировали и перегоняли кадры, только что отснятые Лехой, гримерша потрудилась над лицом ведущего, Грегора.

Грегор, как и режиссерша, и носа не высунул из автобуса.

Между ними возник короткий спор – выйдет ли журналист во время эфира на открытый воздух. Тот наотрез отказался. В итоге пошли на компромисс: Грегора усадили на кресло шофера, а оператор Леха разместился рядом. Сквозь полуоткрытое окно можно было различить брошенные торговые ряды и время от времени проносившуюся осу. Договорились: если чудовищное насекомое приблизится на опасное расстояние, Леха немедленно включит стеклоподъемник.

Леха навел камеру. Проверили звук.

Режиссерша скомандовала:

– Three, two, one! On air![5]

– Я веду этот репортаж из помещения, – начал взволнованным голосом Грегор, – потому что здесь, на юге России, сейчас находиться на открытом воздухе опасно. Смертельно опасно…

В эфир пошли кадры, снятые отчаянным Лехой: гигантские осы бороздят предзакатное небо над брошенными торговыми рядами.

Проводник Вадим незаметно поглаживал бедро француженки-режиссерши и предвкушал: на всю долгую зиму и на пару лет вперед ему хватит пищи для рассказов приятелям. Шутка ли: оказаться в вагончике, откуда иностранцы ведут прямой репортаж на весь мир! Да еще француженку-режиссершу окучивать!..

…Изображение озабоченного Грегора и гигантских ос, переданное через спутник, спустя пару секунд вошло в десятки миллионов домов по всей Европе. Продвинутые домохозяйки как раз смотрели в это время трехчасовой (по Гринвичу) выпуск новостей. Чудное название Абрикосово, или Эйприкот-Бич[6], как вольно трактовал его Грегор, стало известно всему миру.

В то же самое время. Варя

– Как вы думаете, Варя, – мягко спросил Сергей Александрович, – где конкретно находится эта «биостанция»?

Варвара присела на подлокотник кресла. На журнальном столике они расстелили карту. Когда Варя увидела схематическое изображение Абрикосова и окрестностей, в голове мелькнуло название, читанное когда-то в книгах про войну: «карта-трехверстка». Впрочем, карта, расстеленная на столике Сергеем Александровичем, оказалась более крупномасштабной: в сантиметре не три версты, а, наверное, километра два. Варя различила названия приморских бухточек: Соленая Падь, Медвежье… Была изображена грунтовая дорога, ведущая от восточной оконечности Абрикосова к Соленой Пади. Дальше от моря, в горах, на карте не было ни дороги, ни жилья, ни линии электропередачи, только смешанный лес и точки, указывающие безымянные высоты.

– По-моему, «осиное гнездо» здесь. – Варя ткнула указательным пальцем в самую высокую из окрестных вершин («Маникюр у меня с этими приключениями совсем, черт возьми, стал позорным»).

Рядом с вершинкой была помечена высота: 1066.

– Вы уверены, Варя?

Она еще раз внимательно осмотрела карту. Припомнила: из окна кабинета Бурдакова она видела море, расстилавшееся вдали. И ни одна гора этот вид не заслоняла. А вершины, расположенные справа и слева от «биостанции», показались ей тогда ниже.

– Да, уверена. Мы были именно здесь.

– Хорошо.

Сергей Александрович достал из «дипломатика» офицерскую пластмассовую линейку – со звездами, волнами, стрелочками.

Варя хорошо помнила: такая линейка была у ее отца, доктора военных наук. Варя в детстве любила с ее помощью рисовать в альбомчике.

Сергей Александрович линейкой измерил расстояние от вершины горы с пометкой «1066» до бухточки Соленая Падь.

– По прямой – восемь километров пятьсот метров, – сказал он. – Самая ближняя к «биостанции» точка на побережье.

– Понятно, почему, когда Борисов выпустил ос, они полетели именно сюда. Наверно, потому и выпустил он их перед закатом – чтобы они не успели побывать в другом людном месте! – воскликнула Варя.

– Скажите, от Соленой Пади до «биостанции» по дороге далеко? – спросил Сергей Александрович.

– Километров двенадцать-четырнадцать, – сказала Варя. – Но туда не всякий джип проедет. Наверно, только грузовик или вездеход.

– Значит, мы поедем не на джипе, – весело отозвался Сергей Александрович.

С того момента, как ему сообщили, что у Смолякова действительно есть дача под Москвой, в Жостове, его настроение явно улучшилось.

Сергей Александрович измерил расстояние от высоты «1066» до центра Абрикосова.

– Двадцать пять километров, – задумчиво сказал он.

– Это значит, – заметила Варя, – осы рассеялись в окружности как минимум двадцати пяти километров. До Суджука едва не достали. И до автотрассы М4 Москва – Новороссийск.

– Но большая их часть, думаю, орудует в Абрикосове. Очень много здесь съестного, сладкого.

– Представляю, что творится во всяких бухточках!.. Между Абрикосовом и Падью… Там полно «диких» туристов.

– Туда посланы отряды МЧС. Идет эвакуация.

Тут Варя услышала сильный шум за окном. То было не жужжание осы, не гудение грузовика. Что-то гораздо более жесткое и громкое. Звук приближался, все нарастал и нарастал. Он звучал откуда-то с неба.