Прогулка без морали

Валя хотела заметить, что и сама Вероника Сергеевна тоже нуждается в отдыхе, но не стала делать этого. Заменить хозяйку на кухне она бы не смогла, а хлопоты наверняка помогут ей прийти в себя. Прошло минут пятнадцать-двадцать, когда она заглянула в спальню. Валя сразу повернула голову на тихий звук открываемой двери. Заснуть ей не удалось, эмоции переполняли. Пока лежала, головокружение будто прошло. Но поднявшись, она снова ощутила его. В висках застучало, коса, казалось, оттягивала своей тяжестью голову назад.

— Вижу, что тебе не стало лучше, Валюта, — сказала Маковецкая. Она переоделась в длинный темно-синий халат. — Все-таки давай подниматься. У меня все готово, пойдем перекусим.

Валя кивнула в знак согласия и поднялась с кровати. Поправила волосы, попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали. Они сели за сервированный журнальный столик. Вероника Сергеевна подготовилась к празднику — заливной язык, бутерброды с красной икрой, маслины, запеченная картошка с сыром, много аппетитно пахнущих солений. На уголке стола стояли бутылка коньяка, кагора и томатный сок.

— Что тебе налить, Валюша? — спросила Маковецкая и увидела, как та подняла на нее удивленные глаза. — Ты хочешь сказать, что пока мы не договорим, застолья не получится?

— Да. — Валя придвинулась поближе. — Мне кажется, что настало самое время дать мне то письмо. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Хорошо. — Вероника Сергеевна ненадолго вышла из гостиной в спальню и вернулась с небольшим листком бумаги. С одной стороны он был исписан красивым крупным почерком. Словно колеблясь, Маковецкая прижала листок к груди и спросила, опустив глаза. — Прости, что я сейчас спрашиваю… Как зовут твою маму?

— Степанида, Стеша. И у нее очень красивые серые глаза, а у отца были огромные зеленые. А у вашего сына? — В ответ Вероника Сергеевна утвердительно кивнула головой и протянула письмо.

Валя трепетно дотронулась до невесомого листка бумаги. Ей показалось, что она не сможет прочесть. Хотела, стремилась к этому, а теперь испугалась. Боясь быть неправильно понятой, она развернула письмо, и крупные, ровные строчки вмиг слились в размытое пятно. Она увидела: «Стешенька, любимая, мое сердце осталось с тобой …» — и не смогла читать дальше. Маковецкая дрожащими руками закурила сигарету и встала из-за стола. В ее голове не укладывались события сегодняшнего дня. Вереница подобных случайностей казалась невероятной. Однако несомненно, что плачущая девушка, сидящая за столом, — ее внучка. Судьба сделала такой бесценный подарок. Теперь у нее есть все, что делает жизнь наполненной, имеющей смысл. У нее снова появилась семья. Сигарета закончилась слишком быстро, чтобы Вероника Сергеевна успела успокоиться. Валя снова справилась со слезами и, не читая, протянула письмо обратно.

— Это для мамы. Мне кажется, я не могу читать его без ее разрешения. Здесь все личное, а обо мне, конечно, ни слова. Ведь он не мог знать обо мне. Уезжая, отец обещал вернуться. Мама всегда верила, что он не обманывал, что он действительно этого хотел. Только помешала какая-то очень веская причина. — Валя перевела дыхание. — Она всю жизнь ждет. Знаете, она ведь такая красивая, столько лет за нею ухаживает один прекрасный человек. Один он не теряет надежды, остальные давно рукой махнули. Кто чудачеством называет, кто — верностью. Главное, я теперь не знаю — чего будет больше в ее сердце, когда она узнает правду, — радости оттого, что она в нем не обманулась, или горя от безвозвратной потери?

— Боль не имеет срока давности. Говорю по собственному опыту. А чувства мамы будут противоречивы, но наконец она увидит, что продолжала любить достойного человека. Горько, что сложилось именно так. Вспыхнуло счастье яркой искрой, да и угасло, оставив тлеющие угольки, в которые некому добить жар. — Маковецкая подошла к Вале, присев рядом, обняла ее. — Ну, теперь можешь смело называть меня бабушкой. По возрасту давно пора было приобрести такую жизненную степень. Я счастлива и не успокоюсь до тех пор, пока не встречусь с твоей мамой. Я говорю, а сама до сих пор не осознаю до конца, что происходящее не сон. Мысль о том, что я должна найти эту сероглазую красавицу, первую любовь сына, помогла мне двадцать лет назад не сойти с ума. Потом я решила, что не переживу, если, найдя ее, не увижу такого же светлого, глубокого чувства, о каком писал Сережа. Времени прошло много. Девушка просто могла выйти замуж за другого, забыв мимолетное приключение. Как же я ошибалась, Господи, ну почему ты не дал мне знак?! Я теперь настолько счастлива. Давай выпьем по бокалу? За Сережу и твою маму! — Не дожидаясь ответа, Вероника Сергеевна наполнила бокалы красным вином. Раздался звон хрусталя. Маковецкая выпила до дна, залпом. Валя улыбнулась.

— Да, Вероника Сергеевна, сегодня все, как в сказке.

— Оставь официальность, Валюша. Мы родные люди, не до церемонии.

— Не могу сразу перестроиться, — засмеялась та.

— Мы и так потеряли слишком много времени. Ничего, наверстаем. Ты такая бледная, девочка, тебе не лучше?