Прогулка

Я пришел в себя. Не веря своим глазам, увидел синее небо с оранжевой звездой у горизонта. Бескрайнее море простиралось передо мной. Оглядевшись кругом, я обнаружил, что идти было некуда, потому что берег представлял собой сплошную каменистую стену, возвышающуюся примерно на триста метров. Такую стену я встречал во время практики на видимой стороне Луны, на поверхности Моря Облаков к западу от кратера Арзахеля и кратера Пурбаха, протяженность которой была порядка ста километров. Размышления ввергли меня в ужас, поскольку я не знал, что и делать…когда на горизонте показалась гигантская волна. Подняв глаза вверх, словно ища спасения, я увидел, что стена была отвесная и совершенно ровная. Волна приближалась. Мной завладевал страх, переходящий в ужас. По мере приближения волны, разум пытался найти хоть какое-то решение. Вдруг меня осенила мысль, после которой я пришел в еще большее отчаяние — единственное, что осталось, — это подняться в небо подобно птице и избежать таким образом своей погибели. Теперь уже отчаяние невозможности совершения полета наполняло все мое жалкое существо. Постепенно я стал мириться с происходящим и готовиться к смерти. От этой мысли дыхание становилось ровным, тело медленно расслаблялось, и неожиданно почва стала уходить из-под ног. Бросив взгляд вниз, я обнаружил, что завис над землей на высоте около двух метров. То ли от чувства восторга, то ли от страха быть захваченным волной, я с невероятной скоростью взмыл вверх. Зависнув высоко над землей, оказался теперь вне зоны досягаемости волны. Когда волна отступила, я оглянулся назад, и увидел бесконечную лестницу, которая как будто парила над землей и вела ввысь, где высоко в небе реял белый храм, сделанный невидимым мастером как будто из воздуха. Моему изумлению не было границ. По мере приближения к «Храму» на лестнице перед ним можно было разглядеть человеческую фигуру, укутанную в белую накидку с капюшоном.

В мгновение ока я оказался рядом с таинственной фигурой. Капюшон, покрывавший голову незнакомца, не давал возможности разглядеть очертания его лица. Все это показалось мне странным. Попытка заговорить с человеком оказалась неудачной. Прикосновение к нему привело меня в неописуемый восторг, поскольку фигура резко отстранилась от меня, а затем взмыв вверх, исчезла в небесной синеве.

Теперь мое внимание было сосредоточено на Храме. По мере приближения к нему, была слышна музыка, все та же музыка, создаваемая Кристином. Однако, музыкальным сопровождением у скрипки были детские голоса, напевающие слова на непонятном мне языке. С появлением детского хора продвигаться по лестнице к Храму стало труднее: исчезла легкость в теле, но зато появилась четкость в мыслях. Я стал думать о моем возвращении к берегу моря, где можно было летать подобно птице, ощущая себя свободным существом. Решив отдохнуть и подумать, я присел на ступеньку, обратив взор назад, в даль, уходящую в бесконечность. С удивлением я увидел, что передо мной в воздухе «висела» все та же человеческая фигура, закутанная в накидку с капюшоном, преграждая мне дорогу назад. От существа исходил тихий говор. Прислушиваясь, можно было различать слова. Слова были обращены явно ко мне.

— Осознай Жан, что в долгих поисках ответов на различные вопросы, поставленные самим же тобой, ты придешь, в конце концов, к пониманию их внутри себя, отделив от себя — ты станешь философом, а ответив на них — мудрецом. Чтобы это наступило, я отвечу всего на один, пусть ответ послужит спусковым крючком для ответов на остальные волнующие тебя вопросы. Твой страх — это страх рабства, который ты и твоя цивилизация ждет из Космоса. Однако, этот страх напрасен, и вот почему. Развиваясь по законам вечного совершенствования, человечеству Земли не стоит опасаться жестоких пришельцев из Космоса. Цивилизации, опередившие вас в своем развитии, не могут стать на путь войны и жестокости, поскольку этот путь приводит к самоуничтожению и растлению того мира, в котором они имеют возможность жить, мыслить. Но этого катастрофически мало. Чтобы идти к новым открытиям, необходимо еще и любить. Любовь должна приобрести первостепенное значение. И не просто любовь, но любовь — самопожертвование. Если такое чувство присуще цивилизации, то она поднимается на путь вечного познания всех форм любви: от низких к более высшим. Любовь, бесконечно изливающаяся из такого горнила человечества, непременно приведет к высокому чувству (в вашем понимании оно звучит как ответственность за идущих позади и впереди, а значит и осознанию «своего» и чужого места во Вселенной).