Прогрессор поневоле (СИ)

— Чтобы заинтересовать их, то один к одному, то есть по той же, по какой раздавали, — хмыкнул я, — но акция эта не будет долгой. Разумеется, им об этом знать совершенно необязательно.

Военачальники разулыбались ещё сильнее, склонившись даже ниже, чем установлено было моим приказом. Проговорив с ними оставшиеся дела, я направился в шатёр, где на коленях у входа меня ждала испуганная девушка, но чистая и в новой одежде. Я прошёл мимо неё и завалился на кровать, она быстро метнулась ко мне и стала снимать солдатские сандалии, а затем принесла тазик с тёплой водой, обмыть ноги.

— Расскажи о себе, — приказал я, с трудом останавливая себя от того, чтобы тут же на неё не наброситься. Воздержание, да и красота девушки была такой, что член с каждой минутой твердел при виде неё всё сильнее.

— Что хочет знать мой царь? — тихо спросила она.

— Имя, семья, положение в обществе и прочее.

— Меня зовут — Хумай, отец владел большим поместьем и землёй, — всё это она говорила, споласкивая мои ноги и вытирая затем их полотенцем.

— Мама, отец и два брата были убиты при штурме города, — девушка опустила голову и по щекам покатились слёзы.

— Теперь я рабыня великого царя Менхеперра, — сглотнув ком в горле, ещё тише продолжила она.

— Наложница, — поправил я её, — не рабыня.

Она удивлённо на меня посмотрела, а мокрые глаза широко распахнулись. Посмотрев в них, моё сердце сделало дробный перестук и я понял, что влюбился. После Маши она была первой, к кому я испытал такие же сильные чувства, но это не сильно меня удивило. Ведь до Маши, такое было довольно часто, я как влюбчивая ворона охаживал всех симпатичных девушек и только Маша заставила меня немного остепениться. Но её со мной не было уже достаточно длительное время, так что не удивительно, что влюблённость к другим девушкам снова вернулась ко мне.

— Так что можешь называть меня, господин, не обязательно царь, — отвернулся я от неё.

— Да мой господин, — Хумай ушла, отнеся тазик с грязной водой и вернулась с золотым блюдом, полным моих любимых фруктов, порезанными так, как я люблю. Явно работа Бенермерута.

Смотря на то, как она садится на циновки передо мной, как её обнажённые упругие груди выглядывают из мужской не по размеру одежды, я всё больше понимал, что втюрился по самое набалуйся и только чудо отделяет меня от того, чтобы на неё не набросится прямо сейчас. Остатки воли умоляли не пугать её, хотя организм хотел обладать этой девушкой прямо здесь и сейчас. Я даже удивлялся, куда делся тот прежний Андрей, у которого раньше даже сомнений не было в том, чтобы лишить кого-то девственности. Сейчас же осознание своей полной власти над девушкой, как ни странно и останавливало меня от поспешных действий.

— Мой господин, я не нравлюсь Его величеству? — на глазах Хумай снова показались слёзы и она через силу опустила ткань с одного плеча, обнажая правую грудь.

— Нравишься, — я поднялся и вернул ткань на место, — не волнуйся, ты останешься со мной, а потом поедешь в моё поместье, пока твой господин будет воевать.

— Мой царь хочет захватить всё царство? — удивилась она, — Керма огромный город с высокими стенами, в три раза выше, чем у моего города.

— Я просто осматриваюсь, — девушка была так близко, что я ощущал кожей её сбивчивое дыхание и чтобы сохранить остатки разума, я через силу попросил, — помоги Бенермеруту с ужином, скажи, чтобы приготовил что-то новое.

— Да мой господин, — она быстро поднялась и с поклоном вышла из шатра.

Внутрь тут же заглянул Хопи, с каменным лицом поинтересовавшись у меня.

— Мой царь двойную охрану ночью выставить за палаткой?

— Да Хопи, — кивнул я, а про себя подумал.

— «Ещё бы сохранить волю к этой самой ночи».

Как ни странно, но я справился с этим, хотя и не без труда. Остаток дня и вечера мы с девушкой лишь разговаривали, она меня кормила, так что когда вечером я попросил её раздеться, она сделала это даже с облегчением. Лишил я её невинности нежно и прилагая усилия над тем, чтобы не ворваться в первый раз на всю длину члена, так что она вскоре довольно засопела рядом со мной, а я поглаживая её тёмно-коричневое идеальное бедро лежал и долго думал, что Египет всё же меня изменил, как бы я этому внутренне не сопротивлялся.

* * *

— Мой господин проснулся? — моё лицо осыпали поцелуями и я улыбнувшись, открыл глаза. На корточках перед кроватью сидела улыбающаяся Хумай, с тремя тазиками воды и кучей полотенец.

— Я уговорила господина Бенермерута, что сама справлюсь с утренним туалетом моего господина, — заявила она мне, улыбаясь в ответ.

— Мда, расставаться с тобой чувствую будет сложно, — проворчал я, поднимаясь и опуская ноги на расстеленное полотенце.

— После всего одной ночи, я так быстро надоела Его величеству?! — испугалась она.

— Хумай, — я провёл рукой по её щеке, — женщине не место на войне. Так что тебе всё равно нужно будет уехать в моё имение.

— Но мой господин может ведь пожелать сделать это как можно позже, — она взяла мою левую ногу и стала её омывать.