Прогрессивный сатанизм. Том 2

Аналогичный процесс происходил и на Руси, только он был инициирован царем и боярами с целью ограничить власть церкви и сократить ее земельные владения.

Кампания по возвращению к исконному византийскому толкованию православия, завершившаяся церковным расколом, не ограничивалась исправлением неточностей в церковных книгах и обрядах. Если раньше текст "Библии" имелся только у попов, и они толковали и применяли его по своему усмотрению, то после раскола каждая из церквей стремилась доказать, что она "более истинная", для чего стала понимать дословно все антижизненные бредни апостолов и целенаправленно проводить их в жизнь.

Также ужесточению морали способствовал и переход от феодального строя к капиталистическому. При феодализме власть предержащим не было дела до того – как живет простой народ. Да и церковников его жизнь мало интересовала: для них христианином был тот, кто платил десятину, а еретиком – тот, кто агитировал ее не платить. Поэтому церковь смотрела сквозь пальцы на элементы язычества в народных праздниках и на все народные "грехи". Соблюдение моральных норм на практике требовалось только от благородных, и только по отношению к таким же благородным. В результате простой народ жил как пролы у Оруэлла, практически без надзора властей; от него требовалось только платить все подати и не бунтовать. Дворяне по отношению к народу тоже моралью себя не утруждали (достаточно вспомнить хотя бы право первой ночи дворянина по отношению к крестьянским девушкам). Буржуазный же строй упразднил сословные различия по происхождению, и мораль стала (по крайней мере – теоретически) одной для всех. Именно тогда были введены одинаковые для всех законы, и в них была вписана уголовная ответственность за супружескую измену, гомосексуализм и т.п.

Похожие процессы происходили в мусульманском обществе, только там сказывалась и ближневосточная специфика, а именно: рабство и многоженство. "Коран" запрещает обращать в рабство мусульман и одновременно проповедует совершенно разную мораль по отношению к мусульманам и немусульманам. Так, в нем имеется заповедь "Не убий", но только по отношению к мусульманам; убийство "неверного" во многих случаях допускается и поощряется. Точно так же дело обстоит и с сексуальностью: если между мусульманами запрещены супружеская измена, секс до брака и гомосексуализм, то с рабами все это было допустимо. В гареме могло быть не более четырех жен-мусульманок, но помимо них могло быть сколько угодно рабынь. Также у некоторых знатных людей имелся и гарем из мальчиков. Поэтому рассказы европейских авторов о мусульманском Востоке кажутся противоречивыми: в них упоминается одновременно и строгая мораль, и дикий по средневековым христианским меркам "разврат".

Все это продолжалось до XVIII в. Тогда европейцы захватили контроль над морями и океанами, монополизировав работорговлю. Мусульманские страны в это время находились в культурном упадке и экономическом кризисе. В результате, они уже не могли позволить себе иметь рабов в таком количестве, как раньше. Кроме того, в исламский мир проникали европейские идеи гражданского общества. Это способствовало отмене рабства во многих восточных странах и введению равных для всех законов, основанных на морали "Корана". Времена гаремов и сексуальных развлечений с рабами ушли в прошлое, и мусульманское общество стало таким, каким мы его наблюдаем сегодня.

Общий вывод: любая тоталитарная монотеистическая религия требует строгого соблюдения своей морали тогда, когда она чувствует конкуренцию со стороны родственных ей конфессий. В тех же случаях, когда нет желающих оспорить истинность ее толкования данной религии, она может допускать и послабления, если это оказывается выгодным.

Особая ситуация складывается, если конкуренцию монотеизму составляют более либеральные религии, а также когда церковная мораль явно перестает соответствовать текущей ситуации в обществе. В этом случае церковь готова идти на поводу у любых изменений общественных взглядов на мораль, если это видится ей способом сохранить свое положение в обществе. Именно это мы видим сейчас на Западе, где протестантские церкви начинают возводить в сан священника уже не только женщин, но и гомосексуалистов. При этом чем острее конкуренция на рынке религиозных услуг – тем скорее религия готова поступиться своими заповедями.

Характерно также, что католики, православные и другие конфессии, б?льшая часть паствы которых проживает в отсталых странах, не торопятся идти в ногу со временем: их бизнес пока еще идет по-прежнему успешно, и потеря последователей на Западе восполняется в "третьем мире".