Прогрессивный сатанизм. Том 2

Т.е. научная идея – инструмент для дела, догма – инструмент для борьбы группировок. И наоборот: научная идея ничем не может помочь в борьбе за власть, а догма – абсолютно бесполезна (и даже вредна) в любом практическом деле.

Догматик всегда гуманистичен, даже если на первый взгляд кажется, что его догмы утверждают нечто противоположное гуманизму. Просто далеко не каждый гуманист сразу понимает, что для того, чтобы осчастливить народ – нужно предварительно уничтожить лучших его представителей. Поэтому человечество только тех гуманистов признаёт таковыми, которые не дожили до практического воплощения своего гуманизма.

Дело в том, что сам по себе догматизм есть подмена понимания, которое доступно немногим, заучиванием, к которому в той или иной мере способен каждый. Так, мало кто в советские времена понимал философию Маркса, но "нужные" цитаты из него зубрили все. Другой пример: чтобы понять механизмы взаимоотношений людей – нужен незаурядный интеллект, а простейшие правила поведения (хотя бы те же "10 заповедей") может выучить даже даун. Итак, догма доступна всем, а понимание доступно немногим. Поэтому любого более-менее известного догматика окружает группировка сирых и убогих, которые повторяют его догмы на все лады, чтобы тем самым свою убогость замаскировать. Когда же эта группировка становится достаточно многочисленной – в догматической фразеологии неизбежно начинают появляться слова о всеобщем благе и счастье простого человека.

Есть два пути для идеи, чтобы начать оказывать влияние на жизнь общества: распространение среди элиты или среди большинства – независимо от того: идёт ли речь об обществе в целом или о каком-то ограниченном сообществе внутри него.

Поскольку элита в среднем превосходит большинство в том числе и в интеллектуальном плане, то любая догма может рассчитывать только на второй путь: распространение среди большинства. Поэтому проповедник догмы даже в большей степени нуждается в группировке поддакивателей, чем эта группировка – в нём. С другой стороны, необходимость для доказательства своей жизнеспособности добиться поддержки со стороны максимального количества людей с неизбежностью толкает любую догму к гуманизму.

Хотя сам по себе догматический подход выражается в стремлении сделать какую-то идею незыблемой, догмы тем не менее постоянно меняют своё содержание при сохранении формы. Если догма существует в течение хотя бы нескольких поколений, то она, продолжая быть выраженной теми же словами, начинает постепенно и поначалу незаметно изменять своё значение. Поскольку для догматиков форма имеет намного большее значение, чем содержание (хотя они и любят на словах утверждать обратное), то они уделяют большое внимание сохранению так называемой преемственности, т.е. нахождению доводов, подтверждающих, что догма всегда толковалась точно так же, как сейчас (в несколько гротескной форме это показал Оруэлл в "1984" – в виде постоянного переписывания истории). Если же различие в толковании догмы в разное время слишком заметно, догматические идеологи начинают усердно доказывать, что именно сейчас догма понимается единственно правильным образом (пример – коммунистическая догма, которую нынешний генеральный секретарь всегда понимал правильно, а все предыдущие занимались искажениями, перегибами, волюнтаризмом и т.д.) С другой стороны, догматики часто вынуждены сами изменять смысл догм при сохранении их формы – например, чтобы не выглядеть совсем уж отставшими от времени. Так, в Китае реставрируют капитализм, называя это "социализмом с китайской спецификой", а некоторые христианские церкви не только смотрят сквозь пальцы на наиболее распространённые в наше время "грехи", но и прямо содействуют их совершению, например – венчая гомосексуальные пары. Ничего сложного: и из "Библии", и из Маркса можно при желании надёргать цитат, подтверждающих всё что угодно.

Вероятно, наиболее устойчивые догмы возникают на основе именно такой канонической литературы, которая написана в туманном стиле и в которой можно находить различные, зачастую прямо противоположные, утверждения.

Что первично: догматизм как способ имитации познания, или догма как основание догматизма? Исторический опыт показывает, что сначала появляется догматик, а потом уже одна из попавшихся ему на глаза идей становится догмой. Косвенным подтверждением этому служит то, что канонические тексты, на которых базируется догма, как правило, крайне неудобны в качестве пособий для изучения этой догмы.

Более того, самостоятельно изучающие эти тексты зачастую приходят к противоречащем догме выводам. Все средневековые ереси основывались на самостоятельном прочтении "Библии", а многие диссиденты советских времён стали таковыми, прочитав Маркса.