Программист жизни

Плюхнувшись на сиденье, я закрыл глаза. Мне так ясно представился поздний вечер. Мы с Полиной сидим в комнате, разговариваем о том, что загадка со Стасом так и осталась неразгаданной. И тут раздастся звонок в дверь. Притворяясь перед Полиной и перед самим собой, ведь я уже знаю, знаю, кто это пришел, спрашиваю: «Интересно, кого это принесло среди ночи?» Иду открывать, боясь поверить, продолжая притворяться, думаю, наверное, это Людочка раньше времени вернулась с курорта. Немного задерживаю руку у замка, чтобы сделать последний вдох перед прыжком с трамплина в этот омут счастья. И наконец открываю дверь… Мы долго смотрим друг на друга и молчим. Первым не выдерживает Стас.

– Привет! – говорит он в своей насмешливо-веселой манере. – К сожалению, я ненадолго.

Я не вынес того, что навоображал. Мне стало так дурно, что пришлось выйти из машины и отдышаться. Медленной, старческой походкой я пошел вдоль больничного забора. Глупые, глупые фантазии, неосуществимые мечты! Не могут они сбыться! Нужно перестать об этом думать, обуздать воображение, задушить на корню дурацкие фантазии. Если продолжать в том же духе, недолго оказаться по ту сторону забора.

Я дошел до магазина, где когда-то покупал Владимиру Тимофеевичу продукты. А ведь та история тоже из области фантастики, вдруг подумалось мне, но она же реальна. Все происходило на моих глазах. Я был свидетелем. Могу под присягой дать показания: формула влияния существует.

В магазин заходить не стал, повернул обратно. На свежем воздухе мне немного полегчало. А мысль, что любая фантазия может оказаться реальностью, наполнила меня радостью и надеждой. Я не знал, что очень скоро моя безумная мечта встретиться с братом разобьется вдребезги.

* * *

В агентстве ждал меня сюрприз, причем, как выяснилось, ждал довольно долго. В посетительском кресле сидел Евгений Павлович Мишарин. По выражению его лица – озабоченно-мрачному – я понял, что ему удалось узнать нечто важное и не очень обнадеживающее.

Мы поздоровались, я предложил чаю.

– Нет, спасибо, мы с Поленькой уже и чаю попили, и все светские темы обсудили, – принужденно засмеялся Евгений Павлович. – А о главном без вас не хотели начинать.

– А есть главное?

– Разумеется.

Я сел у стола рядом с Полиной и сделал рукой шутливый жест: самый важный человек явился, можно теперь начинать обсуждение всех главных тем. Но Мишарин моего шутливого настроения не поддержал, даже не улыбнулся.

– Я прочитал виртуальный дневник Сотникова, – сдержанно произнес Евгений Павлович. – И, честно говоря, потрясен. – Он окинул нас с Полиной внимательным, изучающим взглядом, словно хотел понять, готовы ли мы принять самое худшее. Но, видно, решив, что не готовы, начал не с самого главного: – Сначала мне, правда, никак не удавалось подобрать пароль. Перепробовал все: даты рождений, знаменательные события, названия памятных мест моей дочери и ее мужа – ничего не подошло. Я уже отчаялся, но вдруг вспомнил ваш рассказ, Виктор. А именно: надпись на фотографии Али.

– «Вчера наступит завтра»? – осторожно спросила Полина, а я почувствовал разочарование, оттого что эта загадочная фраза оказалась всего лишь паролем к дневнику Сотникова. Я-то надеялся, что Стас оставил для меня послание.

– Да, только нужно печатать слова с сокращениями и слитно, не оставляя пробелов. Выглядит это так. – Мишарин поднялся с кресла, опираясь на трость, подошел к столу, взял лист бумаги и написал: «ВЧЕРНАСТЗАВТР».

Я без интереса посмотрел на запись.

– Но почему это было написано почерком Стаса? – спросил я, не желая верить Мишарину.

– Ваш брат узнал пароль и записал на обратной стороне Алиного портрета, думая, наверное, что никто доставать его из рамки не станет.

– Узнал пароль? – задумчиво проговорил я. Смутная, дурацкая надежда снова замаячила впереди. – Узнал пароль к дневнику? А что, – я сделал равнодушно-невинное лицо, – дневник был уже начат тогда? Двенадцать лет назад?

– Конечно, нет! – добродушно улыбнулся милый, милый Евгений Павлович, сделав меня счастливым.

Всего на секунду. Потому что в следующий момент он все испортил.

– Дневник возник позже. Но надпись на фотографии сделана двенадцать лет назад, когда ваш брат проходил лечение в реабилитационном центре.

– То есть он узнал пароль к дневнику, которого еще и в природе не существовало? А для кого он его написал? – спросил я. Мишарин внимательно на меня посмотрел.

– Может, для вас, – сказал он с теплой отеческой улыбкой, понимая, что именно это я и хочу услышать. – Но, может, и для себя. Чтобы, когда настанет время, не забыть.

– Настанет время? – снова попытался подловить я его, но из этого опять ничего не получилось.

– Ведь ваш брат не знал, что вскоре погибнет.

Улыбка его погасла, он немного помолчал и похлопал себя по колену с озабоченно-задумчивым выражением лица.

– Чтобы вам все стало понятно, начну по порядку. Сотников сделал великое открытие. – Мишарин выдержал паузу. Вероятно, для того, чтобы мы с Полиной смогли осознать сказанное, проникнуться великим моментом.