Программист и бабочка (сборник)

На следующий день с утра Советники вновь собрались в бункере Координатора, ожидая вестей из лазарета. Наконец нужный телефон зазвонил.

– Сработало! – Координатора давно не видели таким довольным. – Он дал свое согласие!

Конец фразы утонул в радостных возгласах.

– Хо-хо! – веселился Советник по безопасности. – И сказал им господь: плодитесь и размножайтесь!

– И главное, мы обошлись без насилия и принуждения, – сказал Советник по медицине.

– Главное – это то, что человечество возрождается, – сказал Координатор, закидывая руки за голову и удовлетворенно потягиваясь.

– Возрождается в результате обмана, – заметил Советник по культуре.

– И отцом его будет фанатик, – добавил Советник по информации.

Мара Будовская Бабушка и самородок

Наверное, это была корова. Она мычала, спотыкалась на горных дорожках, а Самородок все равно привел ее в свою пещеру, наполненную всякими научными приспособлениями, которые удалось достать на окраине Империи. Впрочем, тут, на окраине, уже тонул заскорузлыми пятками в летней пыли грядущий самодержец, сын пьяницы Бесо и прачки Кэкэ. Этот несносный мальчуган и нашел убежище Самородка.

Я поселил Самородка в пещерном городе, потому что не смог придумать ему другого места. Конечно, он не смог бы выдолбить пещеру на глазах у любопытного Гори. Но я допустил, что смог. И даже оборудовал ее, и протолкнул туда корову. Впрочем, почему обязательно корову? Пусть это лучше будет конь. Конь, скачущий по горной дороге, – в порядке вещей, в отличие от коровы.

Впрочем, речевого аппарата нет ни у коровы, ни у лошади. А над человеком Самородок экспериментировать пока не решался. Он, как это ни странно, боялся Бога. На каждый шаг к своему открытию спрашивал разрешения.

А Сосо, сын Бесо, убегал из дому подальше, чтобы пьяная ругань отца и тихий зов матери: «Сосело, сицоцхле!» не достигали его ушей. Он искал себе в пещерном городе подходящее убежище, набрел на потайную, но без замка, дверь Самородка, и увидел корову. Пардон, коня.

Сын сапожника, умный, склонный к языкам, как раз собирался написать таблицу Морзе для грузинского алфавита. А русского Морзе он уже выучил по книжке, которую ему купил кто-то из богатых клиентов его трудолюбивой матери.

И вот он нашел в пещерном городе эту странную дверь. Из-за нее доносился … ну, скажем, стук, стук копытом по каменному полу пещеры (раз уж мы договорились, что там стоял конь). Стук этот напоминал морзянку, морзянку русскую, а при расшифровке получалось черт знает что. Скажем, фраза, начинающаяся, как «точка, тире, точка, точка, точка», и далее по тексту – «т-в-о-ю м-а-т-ь». Сосо слышит морзянку и понимает все слова, но не понимает, кто же это, собственно, их выстукивает. Он открывает, и видит коня, выбивающего копытом эти непристойности. У коня в загривке пропадают хирургически вшитые какие-то жилы и веревки, другим концом уходящие в большой деревянный ящик, а на ящике сидит Самородок в дурацком пенсне и дрожит от страха и неожиданности.

Конь смотрит на вошедшего Сосо и выстукивает русскими буквами: «С-о-с-о, м-а-л-ь-ч-и-к-ъ м-о-й, п-о-с-м-о-т-р-и, ч-т-о э-т-о-т-ъ з-а-с-р-а-н-е-ц-ъ с-о м-н-о-й с-д-е-л-а-л-ъ!»

Мальчик, обалдевший от того, что чудесный конь знает его по имени, хотел было унести ноги. Но остался из любопытства. И произнес по-грузински:

– Вина хар? Ты кто?

Было неясно, к кому он обращается – к коню или к поджавшему ножки на ящике пенснатому Самородку. Ответил конь:

– Это я, старый Дато.

Мальчик считает точки и тире и проговаривает шепотом расшифровку.

– Батоно Дато?! Он не похож на коня.

– Что ты этим хочешь сказать, чэно швило? Что я похож на коня? – бьет копытом конь в ответ.

Тут Самородок на ящике машет на Сосо руками и делает умоляющие жесты. Потом лезет в ящик, с чем-то там возится, и конь перестает стучать ногами и отвечать на вопросы. А Самородок укладывает веревки на конской гриве в какой-то чулок, и привязывает его, и заправляет в конскую сбрую и выпускает коня за дверь погулять. Конь радостно скачет, и теперь его копыта выбивают лишь: «та-та-та, та-та-та, та-та-та», что у Морзе соответствует повторенной многократно букве «с».

И пока конь сипит своей лошадиной морзянкой около пещерной лачужки, мальчик спрашивает несчастного, попавшегося на горячем, Самородка:

– Дядя, ты колдун? Зачем ты превратил батоно Давида в коня?

Самородок заплакал, пенсне запотело. Мальчик чувствовал, что человек, заставивший заговорить коня, может помочь ему в жизни. И, если взять над ним власть, можно попасть даже в Петербург. И стать там, может быть, царем!

А еще мальчик знал, ЧТО может сделать городок с колдуном, превратившим в коня старика Дато.

– Не плачь, дядя. Лучше расскажи, как ты его превратил. Я никому не скажу.

В словах мальца Самородок не почуял готовности к жестокому шантажу. Он заговорил, наверное, просто для того, чтобы успокоить мальчишку.

– Понимаешь, дружок… Все, что мы знаем, о чем думаем – хранится у нас в голове. Никто не может прочитать наши мысли, правда?