Программист

Итак, я сделаю это, а потом все равно уйду. Потому что у меня есть более интересная задача, чем обсчет министерских показателей, и потому, что Телешову н Борисову после переаттестации любая живая работа покажется противоестественной. Любое реальное усилие — противопоказанным.

Итак, я сделаю это. А зачем, собственно, мне делать это? Затем, зачем я делал это всегда. Почему-то так выходило. И затем же, зачем я кричал на Лиду. Это разные вещи, но они взаимно связаны. Они не просто разные, а противоположные. А противоположности, как известно…

Я не могу отменить прошлого, того, что уже случилось. Но стоит попытаться изменить смысл этих событий. Переиграть их итог.

Из вестибюля я поднялся на второй этаж и медленно прогуливался по коридору, попыхивая сигаретой и размышляя, что же теперь делать. Цели были ясны, а вот задачи не определены.

Задачи определил Леонов. Во всяком случае, намного их прояснил. С благообразно-округлым лицом, в неизменном светло-песочного цвета костюме, в очках с роговой, того же цвета, что и костюм, оправой, с русыми, зачесанными назад волнистыми волосами, открывающими высокий, может быть, даже массивный лоб, он спускался с третьего этажа (вероятно, от Карцева), на ходу свертывая в трубочку какие-то бумаги.

Точного его возраста я не знал. Кажется, года на два старше меня. Но Леонов — сама солидность. Ему, наверное, и в студентах никто в троллейбусе не говорил «молодой человек». Не идет как-то к нему. Спокойная уверенность. Честность. Безукоризненный функционер, именно в безукоризненности нашедший смысл и опору. Холодность и четкость бюрократа, но… без бюрократизма. На глаз заметно, какое удовольствие доставляет ему бесперебойное бумагообращение идущее через него в двух направлениях: от предприятий к министерству и обратно. Циркуляры, заявки, запросы, приказы, справки… Леонова не так уж интересует, почему одному предприятию министерство согласно выделить две ЭВМ, а другому, вроде бы такому же, отказывает даже в одной машине. Не так уж его интересует, правильно ли это, и как вообще все это решено и просчитано там, наверху. Но зато у него бумаги не откладываются в долгий ящик (нет у него этого долгого ящика вообще), зато ни одну цифру не переврет и не пропустит и не поленится по десять раз звонить и писать куда-нибудь за Урал, если хоть одна нужная цифра в заявке не проставлена. Или проставлена, но не так, не в тех единицах измерения, допустим.

Леонов знает свое дело и хорошо его делает. Но за другие дела не берется, и никто их ему не навяжет. Сколько я читал о своих ровесниках книг и фильмов сколько смотрел — и все-то там мечутся мятущиеся натуры: то мещане, тунеядцы, стиляги — заблудшие души, одним словом; то романтики-геологи, строители. Или уж на крайний случай, вундеркиндики, на студенческой, а то и прямо на школьной скамье делающие у-ух какие открытия.

Словом, мечется по страницам и экранам, шарахается из стороны в сторону толпа людей острых, энергичных, рисковых, у которых если уж счастье, то это «счастье трудных дорог», а если уж несчастье, то стало быть, «жизнь дала трещину».

А вот нигде что-то не встречал я героя, похожего иа Леонова. А ведь он почти мой ровесник. И ведь как-то возрастал он, как-то сложились его взгляды, привычки, его характер. Как? Нам виден только результат.

И результат, по-моему, неплохой. Леонов, правда, не выдумает пороха и первым не поедет нa ударную строй-

ку. Но он прямой и открытый человек. Не панибратствует с ребятами, сидящими за соседними столами, но и не лебезит перед министерством. Видел я и убедился несколько раз: зайдут к Леонову из Главного технологического управления или приедет издалека ходок от какого-нибудь крошечного заводика — Леонов всегда и со всеми одинаков: корректен, деловит, доброжелателен.

Не знаю, как и почему раскрывается некоторым людям музыка таких слов: аккуратность, исполнительность, четкость и порядок. Но раз такие люди существуют, зиачит как-то это все-таки происходит. И эти люди — золотой фонд исполинского маховика народного хозяйства. Приводные ремни информации, без которой нельзя ни управлять, ни быть управляемым.

Леонов подошел ко мне и спросил, знаю ли я о выделении семи отделов в ГВЦ. Я ответил, что знаю. Тогда он спросил, знаю ли я о переаттестации. И я снова сказал что знаю. Тогда Леонов сказал так:

— Гена, я тебе могу сообщить две вещи, а выводы делай сам. Во-первых, меня со всеми координаторами переводят в министерство. Это у нас, в общем-то, давпо уже намечалось. А во-вторых, переаттестация начнется недели через две. Как видишь, по странной случайности, это как раз тот срок, который администрация может удерживать работника, подавшего заявление по собственному желанию. Две недели, понимаешь? Начиная с сегодняшнего дня. А администрация… по крайней мере на уровне отдела, администрация будет задерживать. Столько, сколько сможет.

— Значит, тем, кто не желает плыть на новом корабле со старыми капитанами, времени на размышление почти не остается?