Программист

— На этот вопрос ты уже ответил. — Зара заулыбалась еще шире. — Если ты не знаешь, что вопросы исходят не от тебя самого, то отвечаешь на них мгновенно.

— Ты хочешь сказать, что слышала мой ответ? — Стас недоуменно свел брови.

— Да. Я в том же состоянии внутренней концентрации. Внутри меня появился вопрос — мой вопрос. А ответ пришел сам, словно я сама себе и ответила. Я «вспомнила», как величавый широкоплечий чернокожий маршал поднялся навстречу моему «я» на крейсере в открытом море… Только, я не была на крейсере и, разумеется, никого там не видела.

— Но это же невозможно!

— Только не нервничай! Вспомнишь, что это невозможно, назовешь чудом — все, контакт прервется.

— И так можно говорить о чем угодно?

— Конечно.

— А на каком языке?

— Не на каком. Мы передаем мысли — в текстовую форму их обрекают размышления в привыкшем всему давать названия сознании.

— Но как это работает?

— Тот человек-первоисточник внутри нас, наше «я» или наша «душа», живет в измерении, где нет времени и расстояний. Мы слышим друг друга, получая импульсы из общего для всего живого внутреннего пространства…

Стас неожиданно опомнился, пропуская мимо ушей последние слова девушки:

— Зара! А тебя не смущает, что Хасан видел все, что мы сейчас делали?! Что он знает, что я смогу общаться с тобой в тайне от своего нэтфона?!

— Я всегда поступаю так, как мне хочется! — Мулатка лишь откровенно пожала плечами. — Ты нужен моему папе — я помогла тебе обрести покой. Что плохого? — Зара уловила эмоцию Стаса и внимательно посмотрела на молодого человека. — Или… не помогла? Есть еще что-то, что не дает тебе жить себе в удовольствие?

— Еще? — Стас даже не сразу вспомнил, что пару минут назад жаловался Заре, почему впал в депрессию. — А как мы будем общаться — мысленно или словами?

Мулатка улыбнулась:

— Да как хочешь!

Стас вновь заглянул вглубь себя, отстранился от мира и задал себе вопрос, что теперь причиняет боль и страдание. Ответ возник сразу же, заставив похолодеть все внутри тела. Его стерли. Родители, родственники и друзья… все считали, что он погиб. Он чувствовал себя одиноким и потерянным и не имел возможности дать надежду людям, которых любил сам, которые любили его…

«Им можно присниться,» — сама собой родилась в сознании мысль Зары.

«Что значит «присниться»?» — начал размышлять Стас.

«Также, как сейчас разговариваешь!» — ответил он «сам себе». — «Захочешь, чтобы тебя услышали, тебя услышат. Тот, кто настроен слушать, поймет, что услышал — как я сейчас. К тому, кто не настроен, можно прийти во сне. Человек проснется с ощущением, что получил послание. Возможно, он тут же придумает себе отговорку, но осадок останется. Он будет знать, что контакт состоялся, и не сможет убедить себя, что сон не имел никакого смысла. Сказать, чем ты занимаешься и где находишься, будет трудно, но ведь твое желание — дать надежду. Сообщить, что ты жив. Для этого можно просто присниться.»

Самое удивительное в мысленном общении, что Стас не мог сказать точно, какие из обдумываемых мыслей принадлежали ему, а какие — собеседнице. До чего-то доходил его собственный разум, что-то в чистом виде передавалось Зарой.

«Я никогда этого не делал,» — возразил сам себе здравый смысл Стаса. — «Откуда мне знать, что получится? Откуда мне знать, что они получат послание? Откуда мне знать, разберутся они в том, что увидят, или постараются забыть, как ночной кошмар?»

«Ты и не узнаешь, пока не попробуешь! Родители и сами не хотят верить, что тебя не стало: их душам известна правда. Не волнуйся — они услышат!»

Ничего удивительного, что Стасу захотелось «выйти на связь» с матерью как можно скорее. Он смутно представлял разницу во времени с Москвой — если судить по периоду акклиматизации, пережитой после прибытия на остров, она составляла часа два-три. Чтобы не промахнуться, молодой человек представил себе разговор с мамой сразу, еще сидя на причале, а оставил попытки нащупать родственное сознание только глубокой ночью, когда накативший сон прервал его связь с реальностью. Но и во сне раздраженный за вечер мозг продолжил искать контакт с адресатом — самостоятельно и каким-то другим, непостижимым сознанию Стаса образом.

Мать молодому человеку не приснилась — приснился Алексей Павлович.

«Молодец, Станислав!» — за что-то похвалил во сне старый программист. — «У тебя получается! Теперь действуй!»

ГЛАВА 19.

Проснулся Стас с ощущением, что, зациклившись на очках, уже долгое время обманывает себя — не обман глаз, не контроль Хасана и не отсутствие связи с близкими были причиной его душевных переживаний. После разговора с Зарой он перестал относиться к нэтфону, как самой большой проблеме. Очки отодвинулись на второй план, облака должны были расступиться, открывая солнце. Но ничего не изменилось — на душе по-прежнему скреблись кошки.