Альберт Яковлевич чуть повернул голову назад, словно удивился, что слышит из-за спины чей-то голос, но кивнул директорам, приказывая удовлетворить просьбу жены.
Над столом генерального директора вновь возникла голограмма Стаса. В этот момент молодой человек сидел за пультом персонального вычислительного комплекса, но не работал, а мечтательно смотрел в потолок.
— Что скажешь? — поинтересовался у жены Альберт Яковлевич.
— Не производит он впечатление гения, — гостья с явным разочарованием пожала плечами.
— Согласен. — Альберт Яковлевич развернул кресло и поднялся. — Но, как правило, все гении его не производят… Пойдем, дорогая! Этот вопрос решен.
— Вы уж простите нас за инцидент! — в след ему поспешил извиниться Анатолий Михайлович. — Больше не повторится!
— Надеюсь! — кивнул Альберт Яковлевич. — Но не думайте больше о моем визите — работайте! Раз я здесь, значит, так было нужно.
На следующий день во время обеденного перерыва Стас не обнаружил в столовой Глеба Ивановича.
— А где наш руководитель? — поинтересовался молодой человек у Алексея Павловича.
— Видимо, не обедает. — Седой программист внимательно посмотрел на Стаса: — А вы разве ничего не слышали?
— Нет. — Стас честно пожал плечами. — А что?
— Глеба Ивановича снимают с должности и переводят в другой отдел. Вот у парня аппетит и пропал…
Какое-то время Стас еще мирно жевал, пока не вспомнил, что сам мог стать причиной перевода начальника. Получалось, его письмо добралось до начальника отдела? Так быстро? И Глеба понизили? Но за что: за то, что он отказался удовлетворить законную просьбу подчиненного или за то, что допустил обращение этого подчиненного к собственному начальнику? Тогда почему самому Стасу ничего не сказали? А что, если просто пока не успели? Что, если он вообще больше здесь не работал?
— Молодой совсем, место получил год назад, дрожал за него, боялся шагу ступить… — с сочувствием рассказывал Алексей Павлович. Он прервался, поймав взгляд Стаса. — А что вы так смотрите, Станислав? Хотите сказать, причастны?
— Не то чтобы…
Алексей Павлович неодобрительно покачал головой:
— В жизни нет ничего невозможного — каждый сам творец своего счастья. Но о некоторых шагах люди потом жалеют!
Стас встряхнулся. Жалеть нечего — он сделал то, что должен был сделать.
— Не знаю о чем вы — я поступил по совести.
Алексей Павлович изменился в лице, словно хотел воскликнуть «вот как!».
— Так, значит, это вам я должен быть благодарен, за то, что пост руководителя предложили мне?
— А вы хотите сказать, что не благодарны? — понял Стас.
— Хочу. Радость, полученная благодаря чьим-то неприятностям — не радость. Отдает горьким привкусом… Да и, по правде говоря, не мое это — руководить.
— Но и я тоже не злорадствую, — признался молодой человек. — Я не хотел, чтобы Глеба понизили. Я добивался справедливости. Но, если его понизили, значит, было за что. Он сам виноват.
— Решили, что у вас в руках карающий меч судьбы? Пришли вы, и воцарилась справедливость? Подумайте над моими словами: вы задали ошибочную программу, Станислав. Потому, что когда вы достигнете всего, чего сейчас добиваетесь, поймете, что впустую убили время.
— А с чего вы взяли, что у меня вообще есть какая-то программа? — не понял Стас.
— С того, что программа есть у каждого. И у меня, и у вас.
— Тогда откуда вы знаете, что моя — ошибочная?
— А я давно здесь работаю — научился видеть, кто и на что запрограммирован.
— Да? И на что — я?
— На карьерный рост и обеспеченное будущее. На накопление материальных ценностей. На результат, который оценит общество. На успех, который смогут оценить другие, но не вы сами. Вам кажется, что время подумать еще наступит. А сейчас нужно поскорее зарабатывать авторитет, отстаивать право подать голос… То есть загубить молодость ради сытой старости. И до самого финала — лишь иллюзия удовлетворения. Потому, что настоящее удовлетворение, истинная радость — это чувство. А чувствовать можно только здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом, когда все получится. И для этого не нужно добиваться каких-то целей… Когда-нибудь вы обязательно поймете, что эмоции рождаются не в голове, а в душе, и только в них весь смысл нашей жизни.
— Эмоции, Алексей Павлович? — Стас усмехнулся, считая, что нашел явный пробел в знаниях такого опытного собеседника. — А к какой части сознания или подсознания вы их относите?
— Вот видите, молодой человек! Вы "знаете", а не "чувствуете". Потому так циничны. Если разобрать вас по частям, определить назначение каждого органа, расписать функции верхнеуровневого и нижнеуровневого программного обеспечения, разве не останется нечто, чего вы все равно не учтете? Вот это и будут эмоции и чувства.
— «Эмоции есть совокупность взаимосвязей между реакциями нервной системы, животными потребностями организма и мыслительными процессами», — процитировал Стас. — Если мы не всегда можем объяснить всплеск впечатлений, значит, он просто запаздывает. Нужда забылась, а реакция на достижение результата осталась. Только и всего.