Программа

Наконец Тима перевели из отделения интенсивной терапии в отдельную палату с телефоном. За медсестрой еще не закрылась дверь, а Тим уже набирал домашний номер Таннино. Поздоровавшись, Тим рассказал обо всем, что с ним произошло, от начала до конца. У Тима в голове все еще гудело от обезболивающих и успокоительных, а Таннино испытал явное облегчение, впервые за это время услышав его голос. В их разговоре случилось несколько лирических отступлений, но каждый раз оба неизменно возвращались к делу.

Дрей сидела рядом с Тимом и держала его за руку.

— Они держат там Ли, — сообщил Тим. — А мое лицо очень наглядно показывает, на что способны приспешники Беттерса. Так что нам нужно поторапливаться.

— Я сейчас же этим займусь, — сказал Таннино, — как только что-нибудь будет, я тебе обязательно сообщу.

Остаток вечера Тим принимал многочисленных посетителей. Первым в палату зашел Медведь, но у него то и дело глаза становились влажными, он притворялся, что ему нужно позвонить, и выходил в коридор. Пэлтон, который был женат уже пятнадцать лет, принес Дрей цветы. Дэнли, впервые за время их знакомства, не отпустил ни одной шуточки. Фрид, благоухающий лосьоном после бритья, оставил девушку, с которой у него было свидание, в коридоре, чтобы заскочить проведать Тима. Гуеррера снял с шеи медальон с изображением святого Михаила, протянул его Тиму и сказал, что тот может носить его, даже если он не католик.

Тим принял подарок, решив, что сейчас ему пригодится любая помощь.

Перед тем как уйти, Гуеррера обхватил голову Тима одной рукой и притянул его к себе — это короткое неуклюжее объятие болью отозвалось в сломанных ребрах Тима.

К восьми часам большинство членов отряда по проведению арестов позвонили или навестили Тима в больнице. Когда спасаешь человеку жизнь, всегда чувствуешь огромную ответственность перед ним, как будто ты ему что-то должен. Мысли Тима снова обратились к тому, как Ли, стуча зубами, прижималась к нему в ледяном потоке.

Когда Медведь снова появился с пиццей и упаковкой пива на шесть банок, Дрей ушла: ей нужно было привезти Тиму кое-какую одежду и туалетные принадлежности. Тим не мог пить из-за тех лекарств, которые принимал, но Медведю не нужна была помощь, чтобы справиться с шестью банками пива. Да и с пиццей в принципе тоже.

Тим спросил о лабрадоре. Срикошетившая пуля повредила собаке бедро, и Дэнли сказал, что ее отправят на пенсию. Специально обученные служебные собаки содержали в себе не меньше информации, чем беспилотные самолеты-шпионы, поэтому их не выпускали из-под правительственного контроля.

Медведь стер с подбородка красный соус:

— Вообще-то я собираюсь взять ее к себе. Я думаю, что Бостону нужен друг. — Он принял молчание Тима, который на самом деле просто отвлекся, за удивленное неодобрение и быстро принялся доказывать свою правоту. — Знаешь, Миллер посчитал: она спасла семнадцать жизней. Ребята собираются скинуться ей на операцию.

— Можешь на меня тоже рассчитывать. Я ей должен за ту заминированную дверь гаража в Тарзане.[35]

Медведь опустил голову, словно задумался, под подбородком у него собрались складки, глаза заблестели. Он прочистил горло, собираясь что-то сказать, но просто стиснул руку Тима и вышел.

Тим взял с тумбочки пульт и выключил свет. Жалюзи все еще были не задвинуты, и город щедро отбрасывал на одеяло голубоватое свечение неона. Тим нажал еще одну кнопку на пульте, и матрас приподнялся, плавно подтолкнув его в сидячее положение. Какое-то время Тим смотрел невидящим взглядом на пустую комнату.

Когда он остался в одиночестве, ему стало не по себе. Он понял, что просто пытался не думать обо всем, что с ним только что произошло. И вот теперь в тишине мысли и чувства его вернулись ко всему, что ему пришлось вынести. Он старался сдержать в узде эмоции с того самого момента, как попал в комнату с бетонным полом и стенами, но сейчас все подробности заточения всплывали в его памяти чередой мрачных переплетающихся образов.

Дыхание Тима участилось, через несколько секунд он уже весь взмок от пота, его сердце быстро колотилось — начался один из тех приступов, которые случались с ним после командировки в Хорватию. Он уставился на кнопку вызова, но не мог заставить себя нажать на нее.

Когда ручка двери повернулась, Тим постарался выкрикнуть имя Дрей, но горло сдавило судорогой.

В дверном проеме замаячила фигура Томаса. Он шагнул в палату и, прищурившись, взглянул на Тима:

— Эй, Рэк, не спишь?

Тим слегка кивнул.

— Слушай, я просто хотел сказать, — Томас уставился в пол, неловко переминаясь с ноги на ногу, — вся эта пикировка… которая у нас происходила… — И тут он заметил, какое у Тима выражение лица. — С тобой все в порядке?

Тим кивнул, но он тяжело дышал.

— Хочешь, я позову медсестру?

Тим покачал головой.

Томас сделал несколько осторожных шагов вперед и присел на кровать рядом с Тимом. Дыхание Рэкли начало выравниваться, астматические судороги почти прекратились, так что теперь он мог спокойно вдыхать воздух.