Профессионально беременна

— Давай, детка, не капризничай! Мы скоро поженимся, поэтому надо сначала поставить маму в известность.

— Я еще не давала согласия, — из чистого упрямства пробурчала, натягивая платье. — И вообще…

— Ева, не дуйся, детка! — он притянул меня к себе и поцеловал в губы: — Все будет отлично!

Оторвавшись от него, я только вздохнула. Уж конечно, отлично. Сейчас мне предстоит знакомство с мадам гренадершей…

Когда мы спустились на первый этаж, все уже было спокойно. Командный голос моей будущей свекрови раздавался с кухни, поэтому Данила, приняв степенный вид, подцепил мою руку за свой локоть и повел меня туда. Прибыли мы на кухню вовремя.

Большое помещение, обставленное по последнему слову техники и поделенное на зоны красивыми шкафчиками из светлого дерева, практически дымилось от ненависти. Тома стояла, уперев руки в боки, напротив худенькой миниатюрной женщины со светлой стрижкой «перышками» и буравила ее взглядом, в котором мешались возмущение, злость и высокомерие. А мнимая гренадерша выговаривала ей:

— Вы, милочка, здесь прислуга. И я, если надо будет, вас просто уволю, а на ваше место возьму другую повариху. Или не возьму. Лешки больше нет, а тут конкретно вы, милочка, никому больше не интересны.

Тома побагровела, и на миг мне показалось, что она сейчас полыхнет, как злая лягушка из мема. Но женщина сдержалась, а тут и Данила вмешался:

— Мама! Ты так быстро приехала!

— Сыночек!

Моя будущая свекровь обернулась, и оказалось, что у нее нормальное морщинистое лицо пятидесятилетней деревенской женщины. А еще — голубые глаза, точно такие же, как у Данилы. Они загорелись такой всепоглощающей любовью, что мне стало страшно. Эта женщина, не задумываясь, положит всех вокруг для счастья своего маленького сынульки! В том числе и меня, беременную молодую жену… Так, все понятно, вот теперь мне надо бежать и, если удача повернется лицом, прямо в больницу — делать аборт. Потому что замуж за Данилу и его мамочку я не пойду ни при каком раскладе.

Мать и сын обнялись, и Беркут отстранил родительницу:

— Мама, ты отлично выглядишь! Проголодалась? Тома, что у нас на обед?

— Болоньезе! — отчеканила экономка почти по слогам и отвернулась к плите. Мамуля скорбно покачала головой:

— Макароны! Данечка, ты же знаешь, что от макарон с соусом портится фигура!

— Я готовлю макароны без глютена, потому что у Эли непереносимость! И соус всегда делаю сама, Елена Николаевна.

В голосе Томы прозвучало откровенное презрение. Но Елена Николаевна ничуть не смутилась. Она окинула взглядом меня — долго, подробно, не пропустив ни единой мелочи, с ног до головы. И совершенно точно нашла сразу пять причин меня невзлюбить. Знать бы еще — каких.

— Ты меня представишь, Данила Беркутов? — осведомилась женщина, усевшись на стул.

Уфти… Как официально! Чтобы я вдруг не забыла, с кем имею дело…

— Мама, это Ева, моя невеста, — спокойно ответил Данила. — Ева, а это, как ты уже поняла, моя мама.

— Очень приятно, — улыбнулась я. Улыбка вышла не из самых милых, но я не сдерживалась. Пусть дамочка знает с самого начала, с кем она имеет дело. Я не из стеснительных, да и цепляться за выгодного жениха не собираюсь. — Вы так похожи, что сразу ясно, кто есть кто.

— Между прочим, маму принимают за мою старшую сестру, — рассмеялся Данила, а я буркнула под нос:

— Со спины.

Все прекрасно все расслышали, и Елена Николаевна скривила губы, хоть ничего и не сказала. А я поняла, что она поставила на мне крест. Интересно, что она скажет Даниле? А мне, наверное, пора.

Так я и сказала Беркуту, а он округлил глаза:

— Как это? Куда? Нет, я не согласен! Ты моя невеста, ты останешься жить у меня. Я Косте скажу, он привезет твои вещи.

— Сыночка, а ведь девушка права, — холодно сказала свекровь. — До свадьбы молодым людям нужно жить раздельно. Да и не время сейчас затевать торжества! Твой отец умер, еще сорок дней не прошло! Нет-нет, свадьбу надо отложить до лучших времен!

Таким безапелляционным тоном это было сказано, что у меня все закипело внутри. Против воли! Я буду не я, а этой тетке не позволю вмешиваться.

— Свадьбу откладывать никак нельзя, — я снова улыбнулась, глядя Елене Николаевне прямо в глаза. — Потому что я беременна!

Глава 9. Полтора месяца

На лице будущей свекрови я заметила кое-какие признаки неудовольствия. Она широко раскрыла глаза и поджала губы, разглядывая мой живот. А Данила с воодушевлением подхватил:

— Вот видишь! Свадьба будет и точка.

Елена Николаевна оторвалась от изучения моей анатомии и ехидно сказала сыну:

— Нет, дорогой мой, не вижу!

— А что вы хотели, чтобы через полчаса уже видно было? — не удержалась и я от иронии. Поймала удивленный взгляд Беркута и добавила: — Шутка. Три недели.

— Три недели? — нахмурился он.

— Я тебе потом объясню, — пробормотала, сжимая его локоть. Я объясню. Это я умею. И практикую.

Но не могу сказать, что люблю.

— Мамуля, я позову Таню, чтобы показала тебе свободную комнату, — все еще хмуря брови, сказал Данила. — Где твои сумки?