Профессия за тридевять парсеков

– Нет, слишком крупный. – Я улыбнулась, надеясь, что не кажусь профессионалу беспечной дурочкой, которая запросто позволит ребенку забавляться с оружием.

– Саша, давай на «ты»? – неожиданно предложил Филби и не дожидаясь ответа продолжил: – Если что-то понадобится, звони сразу мне. Думаю, что смогу ответить на твои вопросы не хуже штатного искина.

Собственно, я и не думала повторять опыт «разговора» с автоответчиком, так что предложение Филби меня полностью устраивало. Мало кто на корабле может похвастать личным консультантом. МИК – безликая бюрократическая громада, с которой рядовые сотрудники предпочитают пересекаться пореже.

Записав номерок и душевно распрощавшись с Филби, я хотела было отнести зверька обратно, но не успела.

– Решила взять работу на дом? – подколол Рим, без стука проходя в каюту.

Он обошел холодного зверька по стеночке и забрался в гамак, подобрав ноги.

– Не ты ли возмущался, когда я заявилась к тебе без предупреждения? А сам почему врываешься?

– Вряд ли ты сможешь шокировать меня своей голой…

– Ладно, поняла! – прервала я и с негодованием прослушала трехголосое ехидное хихиканье: Синт с удовольствием поддержал Рима и Кипа. Спелись, голубчики!

Рим лениво потянулся в гамаке. Силовые поля уютно обволакивали тело, маня подремать в нем часок-другой.

– Ты звала меня на вылазку за едой.

Точно! Я совершенно замоталась и забыла о необходимости пополнить запасы провианта. Если бы не Рим, вкушать бы мне завтра ненавистные кабачки на радость Аглаи Ростной!

– Идем. Заодно зверька занесу, все равно по пути.

– Ну уж нет! – решительно остановил Рим. – Потом занесешь, я с этим не пойду.

– Он ничего тебе не сделает!

– Он холодный, я даже отсюда чувствую. И в каюте мороз, между прочим.

Я мельком глянула на панель управления и вынуждена была признать, что он прав. Градусник показывал чуть меньше сантиграта, что для меня было вполне приемлемо, а теплолюбивому флиберийцу казалось лютой стужей.

– Тебя никто не заставляет его трогать, – мирно сказала я, исключительно для Рима включая систему обогрева.

Из-под пола потянуло теплым ветерком. Дракон недовольно чихнул, зато Рим подобрел.

– Я не боюсь, мне просто неприятно.

– По твоей логике, мне не надо было принимать в исследования фламиотерикса.

– Нет, надо! – Рим спрыгнул на пол и прошел к двери, снова обойдя копошащегося в уголке «дракона». – Потому что это твоя работа. Но не надо впутывать в нее меня! Я и так ни слова не сказал, когда ты притащила эту тварь на корабль. Догоняй!

Упрямство Рима несгибаемо, как стальная арматура метрового диаметра. Я только вздохнула и, поколебавшись, отправилась за другом. Ничего, зверек вполне самостоятелен и может полчаса подождать в каюте. Вряд ли он успеет здесь набедокурить, а если и перевернет что-нибудь в мое отсутствие – переживу.

***

Ночная «Фибрра» похожа на берлогу медведя в зимнем лесу. Привычный шум затихает: смолкают голоса, эхом разносящиеся по коридорам и палубам, не слышны шаги и звуки в рабочих отсеках, не шумят лифтовые шахты. Зато гул двигателя, едва различимый днем, становится таким явным, что его можно почувствовать подошвами. Подобно храпящему мишке, он сонно ворчит в глубине корабля, пронося линкор через безмолвную вечность космоса. Приглушенное освещение дополняет картину, как бы говоря: пора спать. Завтра будет новый день и новое время, а пока – отдыхай. И большая часть экипажа внимала этому совету, предаваясь заслуженной неге в своих каютах.

Рим предпочитал сперва поесть. С алчностью голодного хищника он прокрался в кладовку и мигом распотрошил ближайшую пачку сосисок. Однажды Аглая уже застукала его за разграблением продовольственных запасов и заставила положить на место все, что он успел к тому времени распихать по карманам. Теперь, наученный горьким опытом, флибериец первым делом восполнял дефицит калорий в организме, а уж потом – в тайнике.

Это веселило меня, пока Кип не поведал печальную историю о нежных пальчиках госпожи Ростной, которые с легкостью удерживали гордого флиберийца на протяжении всех полутора часов вдохновенной отповеди. По словам самого Рима, вырваться можно было только ценой оторванного уха, за которое, собственно, его и держали. Аглая отличалась не только великолепной фигурой, но и недюжинной силой, присущей ее расе. В сочетании с умопомрачительным количеством знаний о гигиене питания, это была гремучая смесь, нарваться на которую никому не хотелось.

Мы нагребли снеди в самодельный мешок: футболку Рима с завязанными рукавами. Уговорить флиберийца пожертвовать часть гардероба на это благое дело было нелегко, но аргумент «в твою больше поместится» в итоге перевесил.

Взвалив ношу на плечи флиберийца, мы крадучись вышли из кладовки и услышали неразборчивые голоса в кухонной зоне. Рим рванул было к выходу, но я преградила ему дорогу. Голоса звучали приглушенно и таинственно, что на фоне событий полугодовой давности выглядело подозрительно. Не хватало нам очередного заговора, или того хуже – спирита!

– Сыпь смелее, все равно не почувствуют, – отчетливо произнес кто-то, и я с ужасом опознала Фриама.