Проезжая мимо Любани

Карл Толь скончался в 1842 году, его место занял граф Петр Андреевич Клейнмихель, выученик Аракчеева, никогда не видевший железной дороги. Инженер-генерал Андрей Дельвиг, создатель Мытищенского водопровода в Москве, писал о Клейнмихеле, что тот ездил в Царское Село только в колясках, чтобы даже не видеть железной дороги. Но, выслушав приказ Николая I о своем назначении, он "немедля отправился на Царскосельскую станцию железной дороги и тут первый раз увидел паровозы, вагоны, рельсы и прочее..." Спрашивается, если это был такой ретроградный дикарь, то почему выбор императора пал именно на него? Ответ прост: невежество Клейнмихеля искупалось почти звериной свирепостью. Николай I знал, что Клейнмихель забьет насмерть тысячи людей, но повеление царя обязательно исполнит...

В особом комитете по железным дорогам заседали сенаторы, генералы, губернаторы и бюрократы, но, когда дело зашло о направлении дороги на Москву, император не стал с ними советоваться - он вызвал на "ковер" самого Мельникова.

- Слушай, - сказал Николай I, - о направлении дороги из Петербурга в Москву возникло немало различных мнений. Ты, наверное, знаешь, что богатые купцы Новгорода никаких денег не пожалеют, чтобы дорога на Москву прошла через Новгород.

Ответ Мельникова сохранился для истории:

- Дорога обязана соединить две русские столицы, а из Москвы предстоит прокладывать новые пути к югу и на восток, дабы связать ее со всей Россией. Отклонение пути к Новгороду нарушит прямизну генеральной магистрали, удлинит пути на восемьдесят верст - а следовательно, станет дороже и билет для пассажира. Если мы сейчас уступим новгородским Титам Титычам, то лет через десять или двадцать России все равно предстоит снова сыпать в болота миллионы, прокладывая прямой путь из Петербурга в Москву...

Николай I остался доволен таким ответом.

- Ты меня выручил, - сказал он Мельникову, - и твое мнение совпадает с моим. Так что, ВЕДИ ДОРОГУ ПРЯМО...

Позже возникли обывательские анекдоты, будто Николай I взял линейку и провел по ней прямую линию между столицами, причем карандаш отразил даже кривой выступ, когда огибал палец императора. Все это - бредовая чепуха! Никогда Николай I не проводил трассу по линейке, а слова его "веди дорогу прямо" вовсе не означали, что она должна быть идеально прямой.

Мельников царедворцем никогда не был, а именно царедворцы немало испортили ему крови, называя его фантазером.

- На Руси всяк по-своему с ума сходит, - брюзжали сановные старцы. - Не один Мельников завихряется! Эвон князь Владимир Одоевский, писатель, до того додумался, что после железных дорог у нас вагоны с пассажирами по воздуху летать станут...

Егор Канкрин, министр финансов и неглупый человек, тоже пытался внушать Мельникову свои "передовые идеи":

- Вы прежде подумайте! Непобедимость России заключена именно в ее бездорожии. Представьте, что в двенадцатом году мы бы имели железные дороги. Наполеон через два дня оказался бы в Москве, а потом фукнул бы дальше - в Сибирь! Нет уж, дорогой мой, не будет у нас дорог - и Россия останется несокрушимой...

А некоторые даже пугали царя, цитируя французского экономиста Шевалье, утверждавшего: "Железные дороги - это самые демократические учреждения". В этом они нисколько не заблуждались. Великий русский демократ Белинский, уже в последнем градусе чахотки, все-таки находил в себе сил, чтобы часами наблюдать, как в столице возводится здание вокзала. Здесь его однажды встретил еще молодой офицер Федор Михайлович Достоевский.

- Я сюда часто хожу, - сказал ему Белинский. - Хоть душу отведу, когда постою да погляжу, как подвигается работа. Наконец-то у русских будет большая железная дорога. Вы не поверите, как эта мысль облегчает мне тяжесть на сердце...

Так думал не один Белинский; многим казалось, что рельсы, протянутые в глубь великой России, выведут ее из тупика самодержавного режима, могучий локомотив разрушит устои старой, феодальной России. Именно по этой причине русское общество видело в инженерах-путейцах героев будущей, обновленной России.

Кстати, слово "паровоз" изобрел писатель Николай Греч (до этого они назывались "пароходами"). В простом народе железные дороги окрестили словом "чугунка", понятия о ней были слишком примитивными, и не только старые бабки, но даже захолустные помещики думали, что поверх земли будут укладывать чугунные плиты, по которым "нечистая сила" потянет вагоны. Но зато все русские дружно бранили Клейнмихеля, даже те, кто его никогда не видел.

На вопрос, как можно бранить человека, не зная его лично, в публике обычно отвечали так:

- Да ведь черта тоже никто не видел, а разве кто о нем скажет доброе слово? Глас народный - глас божий...

***

Тринадцатого января 1842 года царь созвал на генеральное совещание ареопаг своих сановников: быть или не быть дороге, допускать ли к ее созданию иностранный капитал или строить дорогу на "собственных костях"? Мельников на это совещание приглашен не был. Перед ним даже не извинились: