Проект "Вайнах"

— Далеко не уйдут, — угрюмо произнес Муса, наконец оторвав взгляд от развалин. Для себя он все решил, потомок тейпа Танарбиевых не уронит чести рода и пойдет до конца, даже если для этого потребуется спуститься в преисподнюю.

— По машинам — срывая голос на фальцет, заорал бывший полковник инженерных войск. — Аллах акбар.

— Аллах акбар, — наперебой заголосили десятки голосов моджахедов…

— Гнездо вызывает Стрижа. Гнездо вызывает Стрижа, — наблюдая, как по обустроенной на трассе посадочной площадке медленно приближается "Хаммер", за которым изо всех сил бегут полтора десятка бойцов, бубнил в микрофон радиостанции лейтенант Жуков. — Гнездо вызывает Стрижа. Кукушонок дома.

— Вас понял, Гнездо, — откликнулся невидимый Стриж и добавил: — Сажусь.

— Конец связи, — Сергей Жуков отключился и снова посмотрел на "Хаммер". Внедорожнику оставалось проехать не более полукилометра. Внезапно слух лейтенанта привлек странный шелест, нарастающий с каждой секундой. Откуда-то из-за туч вынырнула серебристая точка двухвостого самолета, который, снижаясь, стремительно несся в направлении расположившихся у дороги диверсантов.

Четыре мощных фонаря с красными фильтрами на стеклах обозначали место посадки на дорожном участке. Уже можно было в деталях разглядеть подвешенные под короткими крыльями истребителя две пузатые емкости, похожие на бочки. Это были специальные термосы для транспортировки ядерных боеприпасов, сейчас в них находились капсулы с дополнительным топливом. Слишком долго "Яку" пришлось барражировать в небе. Два термоса должны были обеспечить симметричное расположение груза.

"Хаммер" уже был рядом, когда "Як-141" завис над посадочной площадкой и стал медленно опускаться, выпустив шасси.

Едва крылатая машина коснулась асфальтированного покрытия, как подъехал груженый внедорожник, к самолету бросилось несколько бойцов во главе с Сергеем Жуковым. Одновременно задрался стеклянный фонарь над кабиной истребителя, летчик показал встречающим большой палец, что на всех языках мира означает "хорошо". Потом из-за кресла пилота появилась зеленая физиономия в больших роговых очках с толстыми линзами, это был специалист по ядерному оружию. Крепкие руки тут же извлекли его из кабины и бережно опустили на грешную землю. После тщательного осмотра боеголовки спец авторитетно заявил:

— Код не расшифрован, термоядерный запал не активирован.

— Это радует, — улыбнулся полковник Чернявский, которому пришлось возглавить объединенные силы спецназа. — Можно приступать к погрузке.

Несколько бойцов с готовностью бросились к левой плоскости крыла истребителя, открыли термос, из которого извлекли пустую емкость из-под топлива, потом при помощи принесенных морпехами четырех домкратов стали поднимать полуторатонную боеголовку.

Процесс погрузки Артема Чернявского уже мало волновал, для этого достаточно присутствия и одного лейтенанта. Оставив руководство погрузочными работами на Сергея Жукова, полковник направился к разложенной у обочины плащ-палатке, на которой лежал командир морских пехотинцев.

— Как он? — тихо спросил Артем у бойца, делавшего Волину перевязку.

— Плох, — угрюмо ответил морпех. — Крови много потерял, его бы скорее в госпиталь.

— Хорошо бы, — согласился с бойцом Чернявский, не отрывая взгляда от Игоря. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, его лицо было смертельно бледным, и лишь губы оттенялись блекло-фиолетовым цветом. — Хорошо бы в госпиталь, но как?

— Я знаю как, — возле чекиста внезапно появился старшина Франчук, его глаза горели лукавыми огоньками, и он озорно кивнул на двухфюзеляжный истребитель.

Артем сразу понял, к чему клонит старшина. Одергивать или отговаривать его он не стал, лишь спросил:

— Уболтать летуна сможешь?

— Попытаюсь, — ответил Франчук и поспешил к самолету. Погрузка боеголовки прошла удачно, и двое бойцов уже заканчивали соединять створки на термосе.

Пилот Георгий Лысов оказался мужиком с понятиями. Выслушав старшину, он лишь двинул плечами:

— Я не против, а как мой пассажир? У него ведь билет в оба конца.

— Уговорим, — уверенно пообещал Франчук и со всех ног бросился к стоящему в стороне спецу.

Старшине пришлось применить все свое красноречие. Спец был сугубо мирным человеком и не собирался надолго застревать в зоне боевых действий. Но Александр Франчук все же нашел болевую точку спеца и надавил на нее. С жаром заговорив о патриотизме, морпех увидел, что спецовские линзы блеснули не хуже окуляров снайперских прицелов. И тут же была выдана тирада, весь смысл которой сводился к тому, что спасти жизнь Героя России — значит, самому совершить подвиг. Франчук еще подсластил пилюлю:

— Зачем вам лететь на этой канистре с бензином в позе эмбриона? Через два часа мы вместе полетим на вертолете и медленней, и с комфортом, — а напоследок добавил: — А до этого времени я лично буду вас защищать.

Спец капитулировал вскриком:

— Я согласен!