Проект "Вайнах"

Чекист говорил медленно, наблюдая за реакцией уголовника. Пот обильно бежал по лицу Гадаева, мутными дорожками стекая на шею. Услышав имена своих родственников, чеченец поднял на подполковника налитые кровью глаза, его тело затряслось мелкой дрожью.

— Но я не фашист, — неспешно вещал Бородин, — чтобы тиранить невинных. Даже и к тебе, Гадюка, не стану применять "интенсивную терапию" допроса. Знаешь, почему?

— Ну и почему? — прохрипел Али Гадаев.

— А вот почему, — Бородин выложил на стол большой пластиковый шприц с тягучей мутной жидкостью. Тонкая игла была закрыта длинным колпачком из зеленой пластмассы. — Что это, думаю, тебе известно. И, как мне кажется, тебе хочется отведать этой амброзии. Или нет?

При виде шприца тело криминального авторитета забилось еще сильнее, пот уже градом катился по лицу, дрожащими губами Али пробормотал:

— Дай уколоться, начальник. Потом поговорим.

— Говорить не о чем, — отрезал подполковник. — Меня интересует только боеголовка с ядерным зарядом на пятьсот килотонн. "Баян" получишь, когда все скажешь. Ну?

— Дай уколоться, все скажу, — прошипел чеченец.

— Честно?

— Честно, честно, — закивал головой Гадюка, не замечая иронии в словах чекиста.

Стоящий за спиной подполковника Иван Филипенко приложил ладонь к губам, скрывая улыбку, его нисколько не волновал моральный аспект происходящего. "В любви и на войне все способы хороши". Но того, что произошло дальше, старший лейтенант никак не ожидал.

Бородин взял со стола шприц и протянул его уголовнику:

— Держи, Али.

Уже ничего не соображая, Гадаев вскочил с табуретки, схватил шприц, зубами сорвал колпачок, выплюнул, широко раскрыл рот и одним движением вонзил иглу под язык. Инъекция была произведена настолько профессионально и буднично, что у обоих оперативников возникло предположение: уголовник этот фокус проделывал не единожды. Аккуратно положив опустевший шприц на стол, заметно покачиваясь, Али устало опустился на табуретку.

— Ну, так что же ты мне скажешь, Гадюка? — вкрадчиво спросил подполковник.

— Сейчас, сейчас, только приход поймаю, — вяло ответил наркоман. Неожиданно его глаза закатились, тело обмякло, голова бессильно упала на грудь, и Али судорожно просипел: — Хрен я тебе что скажу, мусор поганый. — Его тело заколыхалось в приступе неудержимого смеха.

— Ну, ну, — к большому удивлению Филипенко, спокойно произнес подполковник. Нажав кнопку под крышкой стола, он вызвал конвой и указал двум вошедшим надзирателям на разомлевшего Гадюку: — Клиента в "мягкий номер".

— Провел он нас, Юрий Иванович, — удрученно сказал Филипенко. Следуя кодексу офицерской чести, случившееся он считал и своей оплошностью. Но начальник не принял его жертвы.

— Нет, Иван, — покачал головой Бородин, — Гадюка не нас поимел, а сам себя насадил на серьезный цугундер. В шприце была "химия", барбитурат, а эффективность такая же, как у героина. А вот отходняк его ожидает серьезный, ломка начнется такая, будто кости ломаются, хрящи ртутью растекаются. За новую дозу Гадюка все выложит. — Подполковник взглянул на часы. — У нас есть около трех часов, можем составить предварительный рапорт. А уж после допроса допишем…

"Мягким номером" в "Лефортово" называли камеру со стенами и полом, отделанными мягкими материалами, такие помещения имелись только в психиатрических больницах для содержания буйно помешанных. В подобных условиях не было ни единой возможности покончить с собой.

Подполковник Бородин оказался прав, через три часа контролер сообщил, что задержанный Гадаев требует его к себе.

— Ну, старлей, вперед. Посмотришь, что с этими уродами делает их же отрава.

Бородин прихлопнул ладонью по столу и заговорщицки посмотрел на Филипенко. Вслед за конвоиром они вышли из кабинета. "Мягкий номер" находился в том же коридоре, что и комнаты для допросов, так что идти пришлось недолго.

Али Гадаев лежал в дальнем углу, его тело извивалось под воздействием нечеловеческой боли, залитые кровью глаза лезли из орбит, а на губах пузырилась желтая пена.

— Дозу, начальник, дозу, — увидев вошедших, захрипел уголовник, неестественно искривив бледно-фиолетовые губы. — Дозу-у-у, — завыл он.

— Ну вот, Гадюка, и день еще не закончился, как ты меня на хрен посылал, — назидательно заговорил Бородин. — А уже снова просишься, нехорошо.

— Дозу, начальник, все скажу, — завыл от нестерпимой боли Али.

— Нет, дружище, теперь бартер пойдет в другую сторону. Сперва ты расскажешь все, что нас интересует, а после получишь свою пайку дури. Согласен?

— Я… все скажу, — с трудом произнес уголовник.

— Куда должны доставить боеголовку?

— В Москву.

— В Москву? — недоверчиво переспросил подполковник. — Почему же в таком случае она сейчас в Астрахани?

— След путали. Если по прямой, то вы уже давно бы нас за холку взяли.

— Верно, — согласился с Гадаевым Бородин. Прямое кратчайшее расстояние между двумя точками только в геометрии, в жизни, а особенно при проведении специальных операций, прямолинейность граничит с примитивизмом.

— Что означает "вайнах"? — Подполковник не забыл о реакции чеченца, услышавшего старинное название горского народа.