Проект "Вайнах"

Захваченный боевиками Луницкого состав медленно заползал на пустующую ветку. Здесь когда-то была лесопогрузочная станция. Сквозь зарешеченное окно вагона виднелись полусгнившие стволы деревьев в развалившихся штабелях, ржавые лебедки, мотки толстой проволоки, какие-то механизмы. Возле бетонного постамента рампы, как скелет доисторического динозавра, стоял покосившийся остов башенного крана.

Устало пыхтя, тепловоз стал притормаживать и через секунду остановился. Многотонный состав дернулся и, как нервная судорога, по вагонам пробежал грохот буферов.

Взяв со стола свой кургузый „Р-90“, Сергей отпер дверь и вышел на рампу, как хищник втянул ноздрями воздух. Чистый, ядреный, чувствовалось отсутствие цивилизации. И место подходящее, на сотни метров голое пространство, к эшелону незаметно не подберешься.

Достав из нагрудного кармана комбинезона пачку сигарет, Сергей подбил дно большим пальцем и на лету поймал фильтр сигареты. Закурить не успел, условный знак увидели. Натужно ревя мотором, из леса выехал плоскомордый американский вездеход „Хаммер“ и громоздкий, выкрашенный в защитный цвет „ЗИЛ“, подобно единорогу нацелив на эшелон стрелу подъемного крана, установленного на станине машины вместо кузова.

— Все в порядке, — повернувшись к Казаку, стоявшему в дверном проеме, сказал Луницкий, потом подмигнул и весело добавил: — Скоро все закончится, и мы будем гулять, как короли, по Бродвею.

— Смотри не сглазь, — недовольно буркнул Казак и снова исчез в темном чреве вагона.

Тем временем автокортеж достиг станции. „Хаммер“ замер перед рампой, а „ЗИЛ“ смело въехал на бетонный постамент и, грозно рыкнув, остановился перед крайним серым вагоном, внешне похожим на рефрижератор.

Пока угрюмый водила-крановщик устанавливал крановые опоры, из „Хаммера“ выбрались двое мужчин. Толстяк был одет в джинсовый костюм, из распахнутой куртки угрожающе выпирал живот, обтянутый полосатой футболкой. На жирной шее болталась толстая цепь из дорогого магаданского золота. За Имрамом, втянув голову в плечи, медленно шел Гадаев, держа обе руки в карманах длинного серого плаща.

— Удружил, молодец. — Магамедов, громко смеясь, обнял Сергея и прижал к своему шарообразному телу. — Какой молодец. Тебя мало озолотить, бриллиантами с изумрудами осыпать надо.

— Мне хватит и того, что достанется по договору, — вырываясь из объятий толстяка, с усмешкой сказал Луницкий.

— Как все прошло? — стоя в стороне от обнимающихся, сухо спросил Гадюка.

— До банальности просто. Уже и на стратегических объектах охрана „мышей не ловит“.

— А товар хоть есть, или вместо ракет там деревянные болванки?

Как настоящий хищник, прошедший тюрьмы, лагеря, воровские толковища и бандитские „стрелки“, Али Гадаев не доверял тому, что легко получалось, ища во всем подвох, и, как правило, недоверие оправдывалось.

— Ваши спецы говорят, что все по теме, — наконец вырвавшись из рук Имрама, зло ответил Луницкий, его раздражал этот уголовник со своей параноидальной манией.

— Все готово, Али, — хрипло произнес крановщик.

— Ступай к рычагам, — велел ему Гадюка и негромко сказал, обращаясь к Сергею: — Начинаем.

Луницкий вытащил из подсумка портативную радиостанцию, включил тумблер передатчика и поднес ко рту:

— Начали.

Сразу же раздался гул электромоторов, со скрипом раскрылись стальные ставни, замаскированные под крышу рефрижераторного вагона.

Гул нарастал, к нему добавилось жужжание электрического подъемника. Через минуту из крайнего вагона появилось ребристое тело пусковой установки, подпираемое телескопическим рычагом. Едва поднявшись над вагоном, жерло стартовой установки замерло, гул подъемника стих. В ту же секунду, профессионально цепляясь за ребра гигантской трубы, наверх вскарабкались четверо спецов. Они быстро добрались до края установки и, орудуя ключами, стали отвинчивать болты с последней секции.

Пока шла разборка пусковой установки, боевики из вагонов охранения готовились к осаде. Одни набивали гравием заранее приготовленные мешки, другие затаскивали эти мешки в вагоны, где укладывались баррикады у окон. Всюду слышался смех, не обращая внимания на трупы убитых недавно охранников, боевики в предвкушении скорого обогащения веселились.

Дымя сигаретой, Луницкий поглядывал на чеченцев. Имрам и Али, как загипнотизированные, безмолвно следили за работой спецов. Наконец был скручен последний болт, и черная секция пусковой установки, подвешенная к стреле крана, медленно поплыла вверх, обнажая остроконечный обтекатель головной части стратегической ракеты.

— Аллах акбар, — непроизвольно вырвалось у Гадаева при виде смертоносного наконечника. Захлопали дверцы „Хаммера“, из машины выбрались двое бородатых мужчин, личная охрана Магамедова. Вид ракеты поразил горцев еще больше, чем прожженного Гадюку. Имрам Магамедов громко засмеялся и восторженно защелкал пальцами.

Тем временем к спецам поднялся Мастер на страховочном тросе и соскользнул в жерло пусковой установки.