Проект - Совесть

— Два жмура, баба и пацан, у бабы мозги по асфальту, пацану тоже башку рашибло. Какого хрена им тут надо было так поздно?! Нашли где шляться… Так, все слушают меня и запоминают. Два раза не повторяю. Нас тут не было, мы днём уехали в деревню, у меня там дом бабкин пустует, вот там мы и бухали. Соседей нет, дома кто побросал, кто как дачу использует, а на огород ещё не сезон. Так что ненужных свидетелей не будет. Машину я типа у бати не брал, он про дубликат ключей не знает. Так что когда вернусь, заявит в угон. Бухла ещё хватает, да и закупались мы в магазине рядом с деревней, продавщица меня знает, потому тачку я не светил, а то заложила бы отцу. Сейчас я вас отвожу на хату, выгружаетесь, потом машину подальше, в багажнике канистра безиина, батя запасливый.

— Ден, машину-то нафига палить.

— Ладно салон ещё вымыть можно, а лобовуху новую и фару где ты за ночь достанешь? Вмятина тоже хрен выправить, и бабла нет, за копейки рихтовать такие не станут, слесари тоже не дебилы, знают от чего они получаются. Короче, поехали, этим мы уже не поможем, а нам ещё жить. Заводи, Макс. Макс! Проснись.

* * *

— Макс, проснись.

— А?! что?! Антон? Ты чего так рано? Случилось что?

— С днём рожденья!

— Тфу ты, чёрт! Ты откуда узнал?

— Мильховский подсказал.

— От благодетель, мать его!

— Ну. Не бузи. Ты чего такой кислый.

— Кошмар один достал, в печёнках уже сидит.

— Ладно, давай, свечи задуй.

— Нифига! Это уже столько мне?

— Да молодой ещё, успеешь ещё делов наворотить.

— Да уже наворотил, — проворчал Макс, вспоминая о вчерашних посетителях. Макс потёр руками лицо, помял шею и взглянул на часы, показывающие восемь сорок утра.

— Антон, я вот понимаю, что мы вроде как подружились, но я бы даже ради друга так рано к нему не припёрся.

— Извини, так уж вышло, у меня сегодня днём дела. Сегодня тот самый день.

— Какой день?

— День аварии, ну, когда… — Антон кивнул на инвалидную коляску.

— И ты его отмечаешь?

— Ну, можно так сказать что у меня тоже день рождения, шансов у меня выжить было мало, а вот мама, у неё их совсем не было… Мне днём на кладбище надо, так что прости, мы завтра наверстаем, Мильховский разрешил свозить тебя в парк, мы немного погуляем, развлечёмся.

— Разрешил?

— Не без охраны, конечно. Мы договорлись завтра, с утра, так что готовься. Ну, ладно, я полетел, а то опаздываю уже, вечером заскочу ещё. Пока.

— Лети, — прошептал Макс ему вслед.

* * *

Летать. Я хочу летать. Я буду летать! Я улетаю в облака! Я дотянулся до них. Улетаю навсегда…

— Андрей, стой! — Мильховский схватил парня, оттаскивая от тела Макса.

— Что вы сделали?! Что вы сделали с ним?!!!

— Андрей, успокойся, это не мы… это он сам сделал.

— Что взять с наркомана? — процедил сквозь зубы «синий мундир».

— В палате возились какие-то люди, наверное, криминалисты. В сторонке топтались санитары, и недавние посетители, что приходили с вопросами к Максу. Второй, что первый раз приходил в штатском, в это раз тоже был в форме.

— Однако изобретательный, ведь надо же было знать какие лекарства колоть, — отметил один из санитаров.

— Как вы допустили, что наркотики оказались в свободном доступе? — с особым интересом «синий» впился взглядом в комментатора.

— Мы не можем следить за действиями каждого больного. Судя по тем ампулам, что нашлись у него в тумбочке, он собирал их из мусора.

— Вы что, не соображаете, что выкидываете? Разве это не должно контролироваться?

— Сильно действующие препараты наркотического действия действительно под особым контролем. Ампулы сдаются, ведётся строгая отчётность. Ампулы же более слабых лекарств просто выбрасываются.

— Выбрасываются прямо с лекарствами?

— Да поймите же, каждому пациенту дозировка назначается индивидуально, а остатки препарата, порой это миллиграммы, отправляются в мусор.

— Миллиграммы? Но это же…

— Да, он давно запланировал это, собирая по крупицам свой укол. Ему можно сказать повезло, что коктейль оказался смертельным, а то ещё мучался бы сколько. Выжил — остался бы калекой. Хотя…

— А что будет со мной? — Антон вопросительно смотрел Мильховскому в глаза.

— Ничего… В смысле ничего не будет. Суд не может наказывать тебя за чужие преступления, как и отнять у тебя это тело. Меня больше волнует мой проект, точнее уже поздно волноваться, его закроют. Сам виноват, я это предвидел. Проект «Совесть» провалился победив.

— Как это.

— Я пытался доказать что даже у самых опустившихся людей есть совесть, результат налицо. Совесть его убила, а не тяга к наркотикам.

— Шеф, тут записка, — обратился один из криминалистов к «синему».

— Что там?

— Только одно слово — «Живи».